Это был «моррис» его отца.
— Кто-нибудь еще ранен?
— Девушка. Молодая девушка. Она плохо выглядела, — сказал один из людей, которые всегда встречаются на месте происшествия, — всезнаек и пессимистов.
— А мужчина? Мужчина, который был за рулем?
— О, этот цел. Тот еще тип. В шикарном пальто с меховым воротником. Вышел из «морриса» и начал командовать направо и налево, как генерал.
— Он врач и просто делал свое дело, — начал оправдываться Джек.
— Откуда ты знаешь? — изумился Эйдан Линч.
— Это наша машина. Пожалуйста, сходи за кофе. А я тем временем сбегаю в больницу и узнаю, что с отцом.
Не успели остальные открыть рот, как Джек перебежал мокрую улицу и помчался к воротам больницы Святого Винсента.
— Слушайте внимательно, — сказал Эйдан. — Весь фокус в том, чтобы стать первым человеком, которого встретит девушка. Им это нравится. Парень, который познакомился первым, получает громадное преимущество. Вы меня поняли?
Рассказать о случившемся матери Фрэнсис оказалось намного легче, чем думала Бенни. Монахиня сохранила спокойствие и не стала ахать из-за того, что Ева нарушила все тщательно составленные для нее планы. Мать Фрэнсис была женщиной практичной.
— Бернадетта, скажи мне просто и быстро, под каким предлогом она отпросилась у матери Клер.
— Ну… — Бенни чувствовала себя так, словно снова стала восьмилетней девочкой. — Получилось немного неудобно… — Во всем было виновато обращение «Бернадетта». Она снова сидела в классе, облаченная в школьную форму.
— Не сомневаюсь. Но будет лучше, если ты расскажешь мне все. Тогда я буду знать, что сказать матери Клер. — Тон монахини был мягким. Неужели она согласится поддержать ложь?
Бенни решила рискнуть.
— Она думает, что Ева в больнице. Наверное, Ева сама сказала бы вам об этом, если бы у нее была возможность позвонить…
— Конечно, сказала бы. Бернадетта, перестань суетиться. Меня гораздо больше волнует, чтобы Ева как можно скорее выздоровела. А для этого ей нужно знать, что мы сделали все, чтобы облегчить ей жизнь. Ты в состоянии сообщить мне подробности?
Бенни закусила губу и запинаясь рассказала историю о мифическом анализе крови. Это было воспринято хладнокровно.
— Спасибо, Бернадетта. Ты можешь передать трубку человеку, который мог бы рассказать, какие повреждения получила Ева?
— Да, мать Фрэнсис.
— Бернадетта…
— Да, мать Фрэнсис?
— Первым делом позвони отцу на работу. Скажи, что не смогла дозвониться до матери. С мужчинами говорить легче. Они не так суетятся.
— А как же вы сами? Вы совсем не суетитесь.
— Ах, детка, я — это совсем другое дело. Я не женщина.
Бенни передала трубку больничной монахине, села и закрыла лицо руками.
— Неужели было так страшно? — посочувствовала ей та.
— Нет, вы были правы. Это оказалось легко.
— Так происходит всегда, если взяться за дело правильно.
— А теперь я должна позвонить родителям. Как это лучше сделать?
— Ты хочешь что-то скрыть от них? — Казалось, монахиню это позабавило.
— Нет. Просто поднимется страшный шум. Они до сих пор считают меня младенцем.
— Все зависит от того, как начать. Не говори: «Случилось что-то ужасное».
— А что сказать?
Монахиня потеряла терпение.
— Похоже, ты и вправду младенец, — бросила она. У Бенни сжалось сердце. Наверное, сестра права. Она действительно младенец, безмозглый младенец.
— Привет, папа, — сказала она в трубку. — Это Бенни. Папа, у меня все хорошо. Я пыталась дозвониться до мамы, но, наверное, у нас что-то с телефоном… — Она посмотрела на монахиню, и та подняла вверх большой палец. — Нет, я еще не в университете, но рядом с ним. Знаешь, люди здесь очень осторожные и на всякий случай попросили нас позвонить родителям, хотя ничего страшного не произошло…
Шон Уолш бежал по улице, чтоб сообщить новость Аннабел Хоган. Миссис Хили увидела его из окна своей гостиницы и решила, что начался конец света. Этот молодой человек всегда ходил правильно. Но сегодня он не ответил на приветствие Десси Бернса, пытавшегося зазвать его в свой хозяйственный магазин, и не заметил мистера Кеннеди, сквозь очки рассматривавшего пузырьки и баночки, стоявшие в витрине аптеки. Он пробежал мимо магазина Марио, в котором вчера вечером пил кофе с Бенни, мимо газетного киоска, кондитерской, пивной и сапожной мастерской Пакси Мура и свернул на мокрую, усыпанную листьями дорожку, которая вела к дому Хоганов. «Если бы этот дом был моим, — сказал себе Шон, — я бы его хорошенько выкрасил и сделал красивые ворота. Это пошло бы ему на пользу».