— Мальчиками?
— Она сдает комнаты студентам. А у ее сына был первый день занятий.
Лицо монахини стало печальным. Измученная Кит Хегарти раскачивалась взад и вперед.
— Понимаете, мать, я ей не подхожу. У меня есть все. Муж, дети, а у Кит теперь нет ничего. Она не хочет общаться с такими, как мы. Не хочет видеть людей, у которых все благополучно. Это только напоминает Кит о том, что она потеряла.
Мать Фрэнсис смерила женщин оценивающим взглядом.
— Вы очень хорошая подруга, миссис…
— Хейз. Энн Хейз.
Монахиня опустилась на колени рядом с матерью Фрэнка Хегарти и взяла ее за руку.
Испуганная Кит подняла глаза.
— Приезжайте ко мне после похорон, — мягко сказала мать Фрэнсис.
Женщина шарахнулась.
— Что это значит? Кто вы?
— Такая же, как вы. В каком-то смысле я тоже потеряла ребенка. Мы поговорим, и вы дадите мне совет. Понимаете, я не настоящая мать. А вы настоящая.
— Была. — Улыбка Кит больше напоминала оскал.
— Нет, есть. Все еще есть. Вы всегда будете его матерью. Никто не сможет отобрать это. И то, что вы дали ему. То, что сделали для него.
— Я почти ничего ему не дала. И почти ничего для него не сделала. Позволила ему купить этот мотоцикл! — Она вцепилась в руку матери Фрэнсис.
— Но вы должны были это сделать. Должны были дать ему свободу. Это величайший дар. Вы подарили ему то, чего он хотел больше всего на свете. Именно то, о чем он мечтал.
До сих пор Кит ничего подобного не слышала. Наконец она смогла вздохнуть полной грудью, а не хватать воздух ртом как рыба.
Мать Фрэнсис заговорила снова:
— Я живу в монастыре Нокглена. Там тихо и спокойно. Вы сможете провести у нас несколько дней. Понимаете, вам нужно ненадолго сменить обстановку. Это очень важно. Там вас не будут мучить воспоминания.
— Я не могу уехать. Не могу бросить дом.
— Конечно, не сию минуту. Когда будете готовы. Несколько дней за домом сможет присмотреть Энн. Энн Хейз и ее сестра.
В ее голосе было что-то гипнотическое. Женщина начала успокаиваться.
— Почему вы мне это предлагаете?
— Потому что моя душа потянулась к вам. И потому что моя девочка тоже пострадала во время этой катастрофы… Она поправится, но очень тяжело видеть, как она бледная лежит на больничной койке.
— Она поправится, — бесстрастно повторила Кит.
— Я вас понимаю. Вы бы смирились с любым телесным повреждением, если бы знали, что он выкарабкается.
— Ваша девочка… Что вы хотите этим сказать?
— Ева воспитывалась в нашем монастыре. Я люблю ее как родную дочь. Но как мать безнадежна. Я не слишком разбираюсь в мирских делах.
Кит впервые улыбнулась сквозь слезы.
— Я приеду, мать. Нокгленский монастырь. Но как я вас узнаю? Кого мне спросить?
— Боюсь, запомнить мое имя вам будет слишком легко. Мы с вашим сыном тезки. Нас обоих назвали в честь святого Франциска Ассизского.
Марио неодобрительно посмотрел на желтый галстук Фонси.
— Ты распугаешь покупателей.
— Не будь болваном, Марио. Именно так одеваются в наше время.
— Не смей называть меня болваном. Я знаю, что значит это слово.
— Это единственное английское слово, которое ты действительно знаешь.
— Не смей так разговаривать со своим дядей!
— Послушай, Марио, дай-ка мне эти банки из-под бисквитов. Если мы поставим проигрыватель на что-то металлическое, музыка будет звучать совсем по-другому.
— Фонси, это ужасно! Кто придет слушать такую громкую музыку? — Марио заткнул уши.
— Ребятишки.
— У ребятишек нет денег.
— А взрослых сюда никаким калачом не заманишь.
Тут дверь открылась, и в магазин вошел Шон Уолш.
— Что, съел? — воскликнул Фонси.
— А что я говорил? — одновременно с ним крикнул Марио.
Шон посмотрел на них с отвращением. Он редко приходил к Марио, но за последние двадцать четыре часа побывал здесь дважды. Вчера он приводил сюда Бенни, а сегодня припозднился из-за своей безрезультатной поездки в Дублин и не успел купить продукты: обе бакалеи были уже закрыты. Обычно Шон Уолш распределял внимание между ними. Если он ходил к Хики, рядом с мясной лавкой Флуда, то на следующий день шел к Кэрроллам, бакалея которых находилась рядом с магазином Хогана. Казалось, Шон готовился к тому дню, когда станет в этом городе большим человеком, и хотел привлечь всех на свою сторону: пусть каждый считает его своим постоянным покупателем. Если бы он употреблял алкоголь, то выпивал бы по полпинты в каждом местном пабе. Это добавило бы ему популярности. Но сегодня вечером он не успел купить сыр, сардины или холодную ветчину, которые обычно ел на ужин. Шон, живший в тесной квартирке над магазином Хогана, не любил готовить: запах еды мог не понравиться посетителям. Он решил слегка перекусить перед возвращением, а потом посидеть и поразмыслить над ситуацией, которой так неудачно распорядился.