Бенни и мать Фрэнсис долго смотрели ей вслед.
— Вы догадались! Ева всегда говорила, что у вас есть дар прорицательницы.
— Если бы он у меня был, я бы сказала, что у тебя на душе лежит какая-то большая тяжесть.
Бенни молчала.
— Я не собираюсь совать нос не в свое дело.
— Нет, конечно, нет, — с заученной вежливостью пробормотала Бенни.
— Именно это люди в шутку называют реальным миром… Я многое слышу о людях, которые в нем живут.
Бенни захлопала глазами.
— Сто лет назад мы с Пегги Пайн были школьными подругами. Такими же, как вы с Евой…
Бенни ждала. Мать Фрэнсис сказала, что это может ей пригодиться. У Шона Уолша достаточно денег — откуда, неизвестно, — чтобы купить маленький коттедж над каменоломней. Причем расплатиться наличными.
Мать Бенни сказала, что ей звонил Джек Фоли. Нет, сообщения он не оставил. Бенни в сердцах обругала Хитер Уэстуорд, из-за которой она пропустила звонок. И пожалела, что со всех ног побежала выполнять просьбу Евы.
Но Ева сделала бы для нее то же самое. А если Джек любит ее и хочет с ней поговорить, то перезвонит.
Если любит.
К Нэн пришла мать и сказала, что ей звонит Саймон Уэстуорд.
Тон Нэн был холодным.
— Разве я давала тебе номер своего телефона?
— Нет, но это неважно. Хитер дома.
— О, я очень рада. Где она была? — Нэн продолжала гадать, откуда он узнал ее номер. Она никому его не сообщала.
— Выяснилось, что она была в коттедже Евы.
Они вполне могли с ней столкнуться. Эта мысль заставила обоих на мгновение замолчать.
— С ней все в порядке?
— Да, но я не смогу приехать. Мне нужно поговорить с ней.
Нэн уже час гладила платье. До некоторых мест было трудно добраться. Она вымыла голову и выкрасила ногти на ногах в жемчужно-розовый цвет.
— Да, конечно, тебе нужно остаться, — сказала она.
— Вот и хорошо. Я думал, ты расстроишься.
— Самое главное — то, что она в безопасности.
Нэн была в ярости, но ее голос звучал небрежно.
По мнению Саймона, все дело было в том, что в дублинской школе Хитер чувствовала себя несчастной. Нэн вздохнула. Ева говорила это еще несколько месяцев назад. Наверное, Хитер говорила то же самое годами, но Саймон ее не слушал. Было всего несколько школ, подходивших для его сестры, поэтому она была обязана полюбить ту, в которой училась. Такова была его позиция.
— Тогда, может быть, завтра? — Он был решителен и уверен в себе.
— Извини, не поняла.
— Завтра. В воскресенье вечером. К тому времени все уляжется…
— И что дальше?
— Надеюсь, ты сможешь приехать… на ночь?
— С удовольствием. — Нэн улыбнулась. Наконец-то он пригласил ее! Для этого понадобилось время, но он все же пригласил ее в Уэстлендс. Ей предложат комнату для гостей. Она приедет туда как дама мистера Саймона.
— Вот и чудесно, — с облегчением сказал он. — Ты сядешь на последний автобус. А я схожу в коттедж и все приготовлю.
— В коттедж? — переспросила она.
— Ну да. Мы же знаем, что Ева в Англии.
Последовало молчание.
— Что-то не так? — спросил он.
— А вдруг Хитер снова захочет прийти туда?
— О нет. Я научу ее уважать чужую собственность.
Он говорил без всякой иронии.
— Нет.
— Нэн?
Она положила трубку.
За годы жизни в Англии Джозеф Хегарти сумел обзавестись друзьями, но их было немного. После похорон все собрались на поминки.
Они сидели в кабинете бара. Группа была разношерстная. Квартирная хозяйка, которая любила его; если Джозефу было нечем платить за жилье, он ремонтировал все в доме. Она призналась, что такого жильца у нее никогда не было. Ева увидела боль на лице Кит. В том, что Джозефу Хегарти было нечем платить за квартиру, не было ничего хорошего, но хуже всего было то, что он предпочитал работать плотником и сантехником в доме чужой англичанки, а не в собственном доме в Дунлаогхейре.
Если здесь и присутствовала барменша Джозефа, то она ничем себя не выдала. Все казалось таким нереальным, что Еве казалось, будто они участвуют в какой-то пьесе. С минуты на минуту упадет занавес, и тогда они все начнут говорить нормально.
Единственным человеком, который мог объяснить, почему Джозеф Хегарти так долго оставался в этом сумеречном мире, где почти ни с кем не общался, был Фергус из графства Мейо, называвший себя его другом.
Фергус уехал со своего хутора на западе Ирландии много лет назад. Никакой ссоры не было. Просто в один прекрасный день ему захотелось свободы. Он на поезде доехал до Дублина, а там сел на пароход.