Прежде чем приступить к делу, Ева подвернула юбку выше колен, зацепив ее нижний край на талии пришитыми с внутренней стороны крючками. Наряд для приемов был особенный – сделанный на заказ еще при жизни мужа, он имел множество потайных карманов и хитрых складок. Туфли Ева закрепила ремешками на тугой подвязке чулка. Расстегнула бархатный жакет и сунула веер за скрытый под верхним краем юбки широкий кожаный пояс. Успокоила дыхание и только после этого достала ключ.
Но когда она уже собиралась надавить на впадинку в барельефе, послышались голоса. Большинство комнат в особняке Бремена имели хорошую звукоизоляцию – заслуга архитектора. Пение из зала сейчас едва долетало в коридор второго этажа. Ветра на улице не было, поэтому звуки из сада и вовсе не доносились. Неудивительно: в окнах стоят идеально подогнанные под проемы рамы и толстые двойные стекла, а между ними – решетки, выкрашенные в белый цвет. И все окна закрыты на щеколды, кроме одного в коридоре. Снаружи все выглядит пристойно и красиво, но на самом деле служит целям безопасности. Вору так просто не разбить стекло и не пролезть внутрь. Дом Бремена – неприступная крепость, если вор не находится внутри.
Ева опять занервничала. Голоса были мужские, и кажется, они приближались, доносясь из-за угла. А вдруг это хозяин вместе с русским решил заглянуть в хранилище? Вышли из кабинета и направляются сюда… Если что, можно сослаться на недомогание, объяснив тем самым открытое окно. А разговор с Маргарет в зале снимет все подозрения.
Она отступила от стены и сделала шаг в сторону спальни Кетти, напряженно прислушиваясь.
Нет. Голоса раздаются из кабинета Бремена. Видимо, дверь осталась открыта, а разговор вдруг пошел на повышенных тонах – отсюда обманчивое впечатление, будто мужчины перемещаются по коридору. Ева решила убедиться в этом и двинулась вперед. Осторожно выглянула из-за угла. Коридор в западном крыле опоясывал этаж и имел два выхода в зал: через балкон и боковую лестницу.
Ну вот, все, как она и предполагала. Дверь в кабинет была приоткрыта. На столе у Бремена горела лампа, локоть хозяина опирался на зеленое сукно. В щель между наличником и дверью также были видны ноги Аскольда, сидящего в кресле напротив стола.
– И вы ему отказали? – уточнил русский.
– Да!
– Почему решили рассказать об этом мне?
– Я… – Голос у Бремена был очень взволнованный. – Вы можете защитить меня и мою семью?
– Такой вопрос не решается за пятнадцать минут до конца приема. Обычно вы провожаете…
– Черт с ними! – Бремен дал петуха. – Гостей проводит жена. Умоляю вас, Пантелеев, подумайте прямо сейчас. Мне нужны гарантии! Только вы и…
Русский резко поднялся из кресла, повернулся к двери. Ева отпрянула за угол. Но прежде чем дверь в кабинет захлопнулась, Бремен с придыханием произнес:
– Уверен, гибель Ларне под колесами дилижанса – спланированное убийство! Это они…
Ева затаила дыхание. И что все это значит? Раньше она не видела хозяина особняка в таком состоянии. Он хороший семьянин, заботливый отец и знаток искусств. Респектабельный господин, у которого консультируются музеи. У него своя приличная коллекция дорогих картин и прочих исторических ценностей, связи на аукционах. Впрочем, на подпольных тоже. Но кто не без греха?
Сердце быстро билось в груди. Больше медлить нельзя! Ева вернулась к двери в хранилище и надавила на потайную впадину.
Комнату, где она уже однажды побывала с Кетти, заполнял мрак. Надо отдать должное юной дочери хозяина, которая рассказала Еве все про особняк и даже показала, где находится фонарь. Собственно, Кетти сыграла главную роль в приготовлениях Евы к краже. Девочке всегда хотелось иметь старшую подругу. Они познакомились случайно на выставке импрессионистов, где Ева присматривала жертву среди коллекционеров. Но получилось так, что Кетти сама навязалась, затем представила ее родителям – Маргарет была очарована общением с баронессой, Рудольф поражен ее познаниями в живописи. В общем, Ева сумела произвести впечатление. Последним доводом стал титул, которым она владела по праву.
Она сняла с крючка на стене фонарь, чиркнула спичкой, убавила яркость в горелке и, прикрывая свет полой жакета, подошла к сейфу.
А ведь ей, когда выходила замуж, было столько же, сколько сейчас крошке Кетти. Но почему-то кажется, прошло не пять лет, а целая вечность. Жизнь упрямо заставляла Еву учиться на своих ошибках. Не будь она тогда столь наивной девочкой, попавшей в безвыходное положение, возможно, поступила бы иначе и сейчас не стояла бы здесь, расплачиваясь за долги покойного мужа.