— Нет, и письмо и записку к нему я обнаружил вместе с продуктами, которые мне раз в две недели доставляет Тревор. Они лежали в корзине с хлебом. Рейми знает, что я открываю его в первую очередь, пока он еще свежий.
— Можете показать записку?
— Да, — Гораций поспешно принялся рыться в карманах.
Поиски увенчались успехом: он извлек из нагрудного кармана широкую полоску бумаги, испачканную машинным маслом. На ней крупными печатными буквами было написано следующее: «Здравствуй, дед! Выполни мою просьбу — вместе с этой запиской ты найдешь желтый конверт. Вскоре за ним к тебе придут люди, это могут быть как солдаты, так и штатские. Отдай им конверт при условии, что они скажут кто их любимый поэт. Запиши правильный ответ — Ричард Шайман. Тот самый, кто написал про твой маяк, ты должен помнить. Будь осторожен, не впуская посторонних. Рейми».
— Как думаешь, Эмиль, наверху уже связали бесконечные послания по радио с маяком? — максимально нейтральным тоном спросила Маргарет.
— Наверняка, — мужчина помрачнел. — Аналитический отдел у нас работает хорошо.
— Тогда не исключено, что когда мы договаривались с капитаном, на нас обратили внимание. Но ведь для них картина неполная, у них нет записки, и они не могли связать груз с сообщениями Реймуса Локка. Гораций, на этих снимках ваша семья? Здесь есть Реймус?
— Да, вот он. — Смотритель снял со стены одну из фотографий.
Снимок был достаточно четкий. На них с усмешкой смотрел гладковыбритый мужчина в костюме наездника. Конь, позади него, опустил голову на плечо хозяина.
— Как давно была сделана фотография? Сколько ему сейчас лет?
— Около сорока. То есть, тридцать восемь, кажется. Фото было сделано на тридцатилетие Рейми.
— Спасибо. А теперь собирайтесь. Вы должны поехать с нами.
— Проклятье! Я не знаю, что происходит, и я не могу оставить маяк. — Он посмотрел на Эмиля, ища у него поддержки. — Вы же мужчина, вы понимаете, что для меня значит дело всей жизни. Я вообще вас впервые вижу!
— Это для вашей же пользы.
— Нет! — Гораций отрицательно покачал головой.
— Если вы не хотите ехать, то должны дать свою лодку, чтобы мы могли вернуться. Обещаю, что мы сразу к вам кого-нибудь пошлем. Это срочно, речь идет о многих человеческих жизнях.
— Не давите на меня! — Старик в нерешительности жевал губами. — Надо подумать, такое в моем возрасте… — он не договорил, сосредоточено потирая подбородок, заросший щетиной.
— Это еще не все, вы должны забыть о существовании письма и записки, — твердо сказал Эмиль. — Если вас будут спрашивать, то говорите, что пришли какие-то люди, хотели посмотреть маяк, вы им его показали, напоили чаем и отправили на лодке восвояси. Ясно?
— Забыть о письме и записке, — повторил Гораций. — Это я могу.
— Мы оставим вам все продукты, в качестве компенсации за неудобства. Они нам все равно больше не понадобятся.
Маргарет принялась доставать бумажные пакеты и выкладывать их прямо на кушетку.
— Ладно, я дам вам лодку. Управитесь с ней?
— Конечно, — кивнул Эмиль.
— Хорошо, подождите меня здесь. Я ее подготовлю. Только ничего не трогайте! — Гораций нахмурился. — Страсть как не люблю, когда роются в моих вещах.
Старик ушел. Эмиль незаметно проследил за ним и дал знак Маргарет, что она может говорить открыто.
— Мы разворошили осиное гнездо.
— Еще нет, но вскоре нам придется это сделать.
Аккуратно сложив послание профессора, Маргарет спрятала его в потайное отделение брюк.
— Как приедем, обязательно снимем копию.
— Конечно. Что ты думаешь по поводу доводов ученого? Стоит с ним согласиться или нет? Он показался мне немного не в себе.
— Немного? Ты слишком мягок. Судя по тону письма, у него большие проблемы с психикой. Единственное, что профессора оправдывает, это непростые обстоятельства, в которые он попал.
— Если мы примем его сторону, то станем участниками двойной игры, а это ничем не лучше предательства. Но если он прав, и проект столь опасен, то дело принимает совсем другой оборот…
— Мартин хотел, чтобы мы сами разобрались с этим. Давай так и сделаем.
— Так ты за то, чтобы промолчать? — Эмиль испытывающе посмотрел на жену.
— Только до определенного момента, пока не узнаем больше. Ведь это Механик наша первоочередная задача. Само по себе письмо — больной бред какого-то ученого… Если нас спросят, почему мы приехали сюда, то скажем, что услышали по радио объявление, сопоставили факты и решили проверить, но ничего подозрительного не обнаружили.
— А если узнают про наш приезд к месту крушения?