Вспоминая воскресные утра, проведенные в общей молитве и ликовании, я подумала: а что, если вернуться в церковь и попытаться еще раз. Быть может, усердные молитвы помогут моей расколотой надвое душе и она вновь станет единым целым? Одна беда — несмотря на то что я верила в Бога, я представляла Его мощнейшей силой, неким огромным источником энергии, от которого все исходит и все является Его неотъемлемой частью. Вряд ли официальная церковь разделяет мои взгляды.
Я вспомнила священника моего детства, который говорил, что Иисус в каждом из нас. Хорошо, рассуждала я, сдувая в сторону груду пены. Если Иисус — часть этой силы, тогда, наверное, священник был прав. Если все живое — часть главного общего источника энергии, то после смерти оно возвращается к нему, чтобы возродиться заново в виде жизненной силы другого живого существа, а это означает, что все мы связаны друг с другом, все мы — часть одной энергии, часть друг друга и Бога. А как же со мной? Чьему изощренному замыслу я обязана тем, что стала не только частью Лорен, но и сама была ею?
— Я не хочу быть Лорен! — яростно завопила я. — Она умерла! Я больше не желаю в этом участвовать!
Я закрыла глаза и нырнула под воду, слыша жалобный скулеж Фрэнки. Она скреблась в дверь ванной, не понимая, почему ее не впускают, и, кажется, очень нервничала. Меня вдруг бросило в жар, и я резко вынырнула. Ты ничего не можешь изменить, твердо сказала я себе, поэтому прекрати ныть и будь сильной. Ты справишься. Поток времени и пространства, может, и переменчив, но это не значит, что он может так просто корежить наши земные жизни.
Предположим, что где-то в необъятных просторах Вселенной наш Отец Небесный не захотел, чтобы дети Лорен страдали из-за потери своей матери. Почему же, спрашиваю я, умерла она, а я осталась здесь вместо нее? Конечно, детям нужна была мать, но мне начинало казаться, что и они были нужны мне.
Я вышла из ванны и завернулась в мягкое полотенце, потом открыла дверь. Фрэнки тут же подскочила, обнюхала мои ноги и заскулила, услышав, как вода с громким шумом ушла в слив. Я погладила ее по шелковистой голове и поняла, что чувствую себя гораздо увереннее. Мне больше не было одиноко. И не только потому, что я ощущала себя частью великого целого, но и в более приземленном смысле. Теперь у меня был союзник — Карен. Вдвоем мы справимся с Грантом, и если даже я не смогу быть ему хорошей женой, то матерью его детям стану обязательно. Мне начинало казаться, что это и есть моя судьба.
В эту ночь я заснула гораздо быстрее, а когда проснулась в постели Лорен, наступило уже утро пятницы. Разбудил меня звук пылесоса — Элси чистила ковры за дверью спальни.
Я быстро приняла душ, смывая с тела Лорен следы прикосновений Гранта. Намокшие повязки я решила снять и больше не следовать назначениям докторов. Ожоги почти зажили, и на коже не было ни волдырей, ни воспаления.
Наскоро одевшись, я спустилась вниз. Карен с детьми пекли на кухне блинчики.
— Мамочка! — воскликнула Николь, обвила меня руками и уткнулась головой в мягкую ткань юбки. — Можно, мы отнесем в сарай столик, который ты купила для клеток Джинни и Блэки? Давай переселим их сегодня.
— Конечно переселим, — засмеялась я и поцеловала ее в макушку.
— Тетя Карен повесила доску, которую ты вчера купила для наших рисунков, — улыбнулась Софи. — Идем, я тебе покажу.
Я дала ей руку, и она потащила меня в детскую, доска висела на стене.
— А рисунки можно повесить? — спросила девочка, словно думала, что я вдруг изменю свое решение.
— Конечно. Где кнопки, которые мы купили? Вот, спасибо, Тоби. Думаю, первым мы повесим рисунок Тедди!
Я быстро прикрепила детские рисунки, и в комнате сразу стало веселее.
— Теперь давайте разделаемся с блинчиками, — улыбнулась я и повела девочек и Тоби на кухню.
Тедди уже сидел за барной стойкой и поливал блинчик сиропом. Когда я ласково взъерошила ему волосы, малыш поднял голову и робко улыбнулся мне уголком рта. Его любимый мяч лежал рядом на полу. Я отметила, что ребенок впервые выпустил игрушку из рук. Карен тоже это заметила, и мы обменялись многозначительными улыбками.
Несмотря на ночные события, я вдруг поняла, что чувствую себя в образе Лорен гораздо увереннее и даже счастливее. Я уже собиралась предложить детям порисовать за новым столом, когда в дверях кухни появился Грант.
— Лорен, можно тебя на минутку?
Наверное, на моем лице отразился испуг, потому что он тут же замахал руками.
— Бога ради, я не сделаю тебе ничего плохого!
Я посмотрела на Карен и после ее молчаливого кивка неохотно вышла в коридор.
— Утром у нас был серьезный разговор с твоей сестрой, — нерешительно начал Грант, я заметила, что он нервно хрустит пальцами. Перехватив мой взгляд, он сунул руки в карманы брюк. — Она объяснила мне, что ты чувствуешь, потеряв память. Признаюсь, я не понимал, как тебе трудно. Ведь ты моя жена, и мы вместе уже десять лет. Я просто отказывался верить, что ты действительно ничего не помнишь…
— Ты это показал очень откровенно, — парировала я прежде, чем смогла сдержаться.
Он поднял руку, словно просил меня выслушать его.
— Но Карен убедила меня, что я на самом деле кажусь тебе чужим человеком и нам нужно заново знакомиться друг с другом.
Он долго смотрел на картину на стене, словно увидел ее впервые, прежде чем решился взглянуть на меня.
— Прошу тебя поверить мне: я сожалею о своем поведении. Я безобразно напился, был грубым и бесчувственным. Сможешь ли ты простить меня? Я хочу, чтобы ты знала — пока твоя память не вернется или пока мы снова не узнаем друг друга, я не буду беспокоить тебя… так.
— Ладно, забыто, — сказала я без всякого выражения, стараясь скрыть облегчение в голосе.
— Может, попробуем еще раз? Давай сегодня сходим куда-нибудь, только ты и я?
Я напомнила себе, что нахожусь в этой семье ради детей, и решила не отвергать предложенную трубку мира.
— Для детей было бы хорошо, если бы мы провели день все вместе, — осторожно сказала я.
Он с трудом сглотнул, кадык на его шее ходил вверх-вниз.
— Вообще-то я не это имел в виду. Хорошо, и куда же, по-твоему, можно сходить, чтобы понравилось всем?
— А если съездить на ферму? Знаешь, есть такие фермы, которые открыты для посещения. Девочки любят животных, да и игровые площадки в таких местах всегда есть.
Грант побледнел.
— Лорен, мне совсем не хочется общаться с животными. Они грязные и дурно пахнут.
— Хорошо, а что ты предлагаешь?
— Я об этом не думал. Я просто хотел пойти куда-нибудь с тобой вдвоем.
— Я хочу на ферму, — раздался в дверях кухни голос Софи.
Грант повернулся к дочери и поднял бровь.
— Кажется, кто-то подслушивает.
— Я хочу туда, куда сказала мама, — упрямо повторила Софи.
— Мне кажется, решать должен папа, — сказала я.
Софи сердито взглянула на отца, развернулась и исчезла в кухне.
— Конечно поезжайте, — устало проговорил Грант и отвернулся, словно показывая, что с него достаточно, — а у меня полно работы.
— Грант, мне кажется, нам надо провести день всем вместе, — мягко сказала я. — Так будет лучше для всех. И необязательно ехать на ферму. Нельзя все время потакать Софи, и она не должна подслушивать.
Казалось, Грант удивился и обрадовался моей неожиданной поддержке, но своего решения он менять не собирался.
— Мне сегодня действительно надо появиться на работе, — сказал он, довольно демонстративно взглянув на часы. — Мой заместитель не справляется. А вы с Карен поезжайте с детьми на ферму.
Он наклонился, чтобы поцеловать меня. Когда его губы коснулись моей щеки, я едва сдержалась, чтобы не отскочить. Его близость пугала меня, хотя он был симпатичным мужчиной, и при других обстоятельствах я вполне могла бы увлечься им. Мне было неловко за свой отказ провести с ним день, я понимала, что он пытается загладить свою вину, но одна мысль о том, чтобы остаться с ним наедине, приводила меня в ужас. Когда он ушел, я прислонилась к стене, чувствуя себя совершенно разбитой. Его грубость прошлой ночью была непростительна, но ведь он считал меня своей женой. Кроме того, Грант — отец этих детей. Я закрыла глаза и подумала, как далеко я готова зайти для выполнения своих обязательств перед этой семьей. Смогу ли я когда-нибудь ответить Гранту взаимностью? Разумеется, сейчас об этом не могло быть и речи, но ведь мы едва знакомы. Может быть, потом, когда я узнаю его получше? Впрочем, я не успела как следует подумать о своем поведении в качестве примерной жены, потому что Карен позвала меня из кухни, и стремительный вихрь ежедневных событий, из которых состояла жизнь Лорен, увлек меня за собой. Дома мне приходилось заботиться только о Фрэнки и о себе, уныло думала я, вытирая сироп со стола и складывая посуду в посудомоечную машину. Будучи Джессикой, я готовила простую еду для себя одной, раз в неделю убирала квартиру и раз в месяц навещала родителей. Еще мы с Кларой ходили в кино или в театр, всегда могли отправиться в клуб с нашими общими подружками, и ничто нам не мешало жить так, как мы хотим. Жизнь Лорен крутилась вокруг стирки, готовки, мытья детей и сказок на ночь. Я снова вспомнила о том, с какой нетерпимостью я относилась к проблемам своих замужних подруг. Теперь мне тоже придется зависеть от приходящих нянь, которые могут и не прийти. Меня удивляло, как Лорен умудрялась помогать Гранту на работе, если кто-то из детей болел или по какой-то причине не мог пойти в школу. Если я останусь здесь надолго и откажусь нанять няню на полный день, вряд ли я когда-нибудь выберусь из дома.