Тяжело отдуваясь, я выбрался на мостик. Когда я, перегнувшись через перила, наклонился к стеклу, аэрозоны не пошевелились, но я заметил, что их щупальца чуть-чуть прижались к туловищам, будто бы напряглись. Я оторвал зубами полоску ткани и свесился ещё ниже, чтобы заткнуть отверстие.
— Мэтт! Осторожно!
Снизу Надира указывала на что-то позади меня. Я развернулся, инстинктивно прижимаясь к настилу. Надо мною плыло нечто маленькое и прозрачное — крохотный аэрозон. Похоже, он не замышлял ничего худого против меня, потому что заскользил прочь, хлопая прозрачной мантией; щупальца его шевелились, будто пухлые младенческие пальчики. Он был не больше маленькой медузы, но я не верил его безобидному виду. Мне хотелось, чтобы он убрался подальше.
— Он, наверно, вылупился из яйца, — прокричала снизу Кейт.
И выбрался через эту дыру. Сколько там было яиц? Я попытался вспомнить. Они все плавали одной кучкой. Восемь, а может, девять? Я внимательно осмотрел мастерскую — нет ли там ещё таких вот вылупившихся и сбежавших крошек.
Ближе к верхушке телескопа я разглядел мерцание воздушных мешков и щупалец.
— Там ещё три, — завопил я.
Подобрав обрывок ленты, я снова перевесился через перила к дыре в окне вивария. В лицо мне ударила струя запаха манго, а секундой позже по стеклу хлестнуло щупальце в дюйме от моего лица. Раздался треск, я отпрянул. Аэрозон покачивался за окном, щупальца его извивались.
— Слезайте оттуда, Круз! — крикнул Хэл. — Вы только злите его!
Теперь стекло было в паутине тонких трещин. Щупальце ударило снова. На этот раз брызнули осколки, и отверстие увеличилось вдвое. Щупальце вылетело наружу, порезавшись о зазубренные края. Оно втянулось обратно, но самый кончик остался в дыре, легонько похлопывая по краям, словно ощупывая их.
— Мэтт! — позвала Кейт. — Я думаю, тебе правда лучше спуститься!
Я думал точно так же и начал пятиться к лестнице, не желая выпускать из виду того здоровенного аэрозона в виварии. К моему облегчению, он, кажется, потерял ко мне интерес и поплыл прочь. Потом остановился. И понесся прямо на стекло, вытянувшись и сделавшись длинным и тонким, как копье. Я шепотом выругался и бросился бежать. Мантия и щупальца аэрозона ещё раз с силой сократились, он сжался в крохотный комочек и ловко просочился в отверстие, пролетев над моей головой и оказавшись в мастерской.
— Все вон отсюда! — кричал Хэл. — Бегите к двери!
Я скатился по винтовой лестнице и кинулся вслед за остальными. Мы не забрали ничего из своих вещей, просто удирали к мостику. Хэл выхватил пистолет и пытался прицелиться. Аэрозон раздулся до прежних размеров и взмыл к потолку среди тросов и блоков. На миг я потерял его из виду. Потом он снова начал двигаться, и я увидел, что он взмахнул щупальцами, целя в нас.
— Бегите, бегите отсюда! — кричал Хэл, размахивая пистолетом.
— Не стреляй! — заорал я. — Ты продырявишь газовые баллоны!
Хэл всё-таки выстрелил и промахнулся, пуля со свистом исчезла где-то во внутренностях корабля.
Я вытолкнул бежавших передо мной Надиру и Кейт в дверь и обернулся взглянуть, где Хэл. Он готовился выстрелить снова. Одно из щупалец аэрозона задело циркулярную пилу, и электрический разряд ненадолго пробудил её к жизни, от стального полотна посыпались искры.
— Хэл, бежим!
Я кинулся назад, схватил его и выволок из мастерской, пинком захлопнув за нами дверь. Она скользнула на место с шипением хорошо смазанного механизма, и мы очутились в кромешной тьме. Холод обрушился на нас, будто удар молота.
Лишь у Надиры хватило хладнокровия захватить фонарик. Мы стояли в его слабом свете, дрожа и отдуваясь, натягивая разом онемевшими пальцами капюшоны и застегивая пуговицы. Мы по-прежнему были в летных костюмах, но, убегая в панике, побросали в мастерской свои рюкзаки, перчатки — и все баллоны с кислородом. Никто не упоминал об этом, но думали все. Мы знали, что не сможем вернуться в мастерскую.
Кейт вложила ладонь в мою руку. Я сжал её.
— Ничего, — сказал я, — уже почти рассвет. Скоро за нами придет «Сага».
— С первыми лучами солнца мы снова будем дома, — подхватил Хэл. — Через пару часов, самое большее. Ветер уже выдохся.
— Пошли в апартаменты Грюнеля и попробуем согреться, насколько возможно, — предложил я, начиная стучать зубами.
На этот раз Кейт не возражала. После аэрозонов призраки пугали нас куда меньше.
— Неплохая мысль, — согласился Хэл. — Там есть окна. Скоро у нас будет хоть какой-то свет.
Мы устало тронулись в путь. Ноздри у меня похрустывали от холода. Лицо, казалось, сделалось хрупким, как фарфор. Я втянул руки в рукава, надеясь смягчить пронизывавшую их острую боль.