Я глубоко вдохнул, и тут корабль нырнул снова. Меня вновь охватило чувство невесомости. Падения я не боялся, но страшно было удариться о воду.
— Триста пятьдесят футов!
БИИП, биип, БИИП, биип…
— Сбросить треть балласта изо всех танков! — проревел капитан.
Я услышал металлическое лязганье открывающихся клапанов и плеск устремившейся к морю воды.
— Триста!
— Сила ветра двенадцать, с зюйд-веста!
Это было похоже на катание по волнам на серфе; чувствовалось, как корабль старается удержать высоту и потом стремительно ухает вниз и весь содрогается при этом. Мотористы в моторных отсеках, должно быть, мертвой хваткой вцепляются в поручни и молят Бога, чтобы опорные стойки не оторвались.
Теперь мы стали легче, но не похоже было, чтобы это замедлило наше падение. Я посмотрел на мистера Домвиля. Его взгляд был устремлен на карту, даже сейчас он продолжал корректировать курс. Рука его не дрожала.
— Двести пятьдесят!
БИИП, биип, БИИП, бип…
— Сбросить балласт до половины! — закричал капитан.
— Двести!
— Поднимайся же, ты, развалина! — выругался капитан Тритус.
Рев моторов, усиленный плотными облаками, отдавался в каждой балке, в каждой заклепке. Мне тошно было даже думать о том, что творится сейчас с закрылками и рулями высоты.
— Сто пятьдесят, сэр!
Би-би-би-би-би…
— Балласт изо всех танков за борт! — заорал Тритус. — Весь, до последней капли!
Капитан отдает такой приказ лишь перед лицом неминуемой катастрофы. Я поглядел в нижнюю обзорную панель, не увидел ничего, кроме серой мглы, и тут вдруг мы вылетели из неё, и я вскрикнул. Море было меньше чем в пятидесяти футах под нами, похожее на разбитое вдребезги стекло, огромные языки сорванной ветром пены диагонально неслись над иззубренной поверхностью. Мне хотелось закрыть глаза, но я не мог.
Бииииииииииии…
Альтиметр издавал теперь один долгий непрерывный писк. Команда похваталась за ближайшие предметы. Море поглотит нас. Я не думал ни о матери, ни об отце, ни о сестрах, ни о Кейт. В мозгах было пусто. Потом, разом, я ощутил тяжесть.
Мы поднимались!
— Семьдесят пять футов! — выкрикнул мистер Куртис.
— Закрыть балластные танки! — пролаял капитан. — Спасайте, что ещё возможно! Балласт нам ещё понадобится.
— Мы вырвались из нисходящего потока, сэр, — произнес мистер Куртис, которого, судя по виду, мутило пуще прежнего.
— Это ещё не всё, — мрачно пробормотал капитан Тритус.
Он был прав. Едва он успел это сказать, я вдруг сделался тяжелым, как слон, в ушах пронзительно зазвенело из-за резкого перепада высоты. У стоявшего рядом мистера Домвиля подогнулись колени, и мне пришлось подхватить его, чтобы он не упал. Едва вырвавшись из нисходящего потока, мы угодили в восходящий. Без груза, почти без балласта, корабль стал опасно легким, и взрывная энергия урагана с головокружительной скоростью швырнула нас ввысь. Пиканье альтиметра становилось всёреже и реже и скоро ослабело настолько, что я едва слышал его.
— Может, выпустить немного подъемного газа, сэр? — спросил мистер Куртис.
Капитан Тритус ничего не ответил.
— Сэр? — повторил старший помощник.
— Пусть поднимается! — огрызнулся Тритус. — Лучше держаться повыше, пока не выберемся из Кулака.
— Пять тысяч четыреста… пять тысяч шестьсот, — читал показания альтиметра мистер Шульц у руля высоты. — Шесть тысяч, и продолжаем подниматься…
Ветер по-прежнему бил и трепал нас. Превозмогая головокружение, я снова вернулся к своим картам, направлениям, показателям сноса и скоростям ветра. Я восхищался твердостью руки мистера Домвиля. Даже когда корабль болтало, его пометки оставались четкими и понятными.
— У вас просто волшебная рука, мистер Домвиль.
— Это единственная надежная часть меня, — отозвался он и снова начал кашлять.
Я подал ему ещё воды, потом застегнул молнию на куртке. На такой высоте очень холодно. Мистер Домвиль дышал хрипло и неглубоко. Чем выше мы поднимались, тем труднее становилось нашим телам получать достаточное количество кислорода.
— Семь тысяч футов, — объявил мистер Шульц.
Я нервно глянул на капитана Тритуса. Это уже заходит слишком далеко. «Бродяга», как и все воздушные корабли, способен лететь благодаря гидрию, самому легкому из газов. Гидрием заполнены специальные отсеки, похожие на огромные надувные шары, упрятанные в корпусе корабля, но на высоте восьми тысяч футов, по мере того как давление наружного воздуха падает, гидрий начинает опасно расширяться в объеме. Он может с легкостью разорвать газонепроницаемую оболочку отсеков.