Его экипаж повиновался мгновенно. Корабль нырнул вниз и понесся над самым полом гелиодрома. Наземные команды кинулись врассыпную. От командной рубки до земли оставалось не больше пятнадцати футов, и я мог только смотреть, не в силах даже закрыть глаза, как уменьшается дистанция между нами и почтовым судном. Вдруг мы оказались прямо под ним и, не представляю каким образом, ухитрились не задеть его.
— Грузовик! — вскрикнул я, указывая на заправщик с топливом Аруба точно у нас по курсу.
Дорье, стоявший у руля направления, чуть качнул штурвал, и «Сагарматха», будто почуявшая кровь акула, метнулся вправо, и заправщик благополучно остался слева.
— Ворота ангара! — закричал я, уже почти весело.
— Держите себя в руках, мистер Круз, — сказал Слейтер. — Не надо так волноваться.
Но волноваться было из-за чего, потому что в проеме как раз показался огромный пассажирский лайнер. Через считаные секунды он заблокирует нам путь, неколебимый, как Великая Китайская стена.
Хэл Слейтер взглянул на меня:
— Полный ход, Круз?
— Полный вперед! — крикнул я, не узнавая сам себя.
— Прямо-таки моя мысль, — сказал он, давая полный газ.
Мы стремительно помчались сквозь ворота ангара, прямо под носом пассажирского лайнера. Вокруг выли сирены. Слейтер усмехался и мурлыкал какой-то мотивчик. «Сагарматха» чуть повернул вправо, и я сжался, ожидая лязга металла о металл, слабого треска рвущейся оболочки, но мы вдруг оказались под открытым небом, резко взмыли над аэропортом, уходя с дороги приближающихся к нему кораблей, и потом, восхитительно увеличив скорость, отыскали свободный кусочек неба и помчались прочь от Парижа.
7 НА БОРТУ «САГАРМАТХИ»
Если лететь на «Авроре» всё равно что плыть на облаке, то на «Сагарматхе» — будто оседлать штормовой ветер. Вы чувствуете его скорость, каждое ускорение двигателей, каждый наклон и поворот корпуса. Мне хотелось кричать от восторга.
— Он вам нравится, Круз, вы им восхищаетесь, — сказал Слейтер.
— Он очень быстрый, — ответил я, не обращая внимания на его самодовольную усмешку. Он, конечно, талантливый капитан, и у него великолепный корабль, но он слишком доволен собой. Хотел бы я знать, каково это, быть настолько уверенным в себе и своем месте в мире.
— У Рэта в порту корабль, — сказал я ему. — На вид тоже быстрый. Они могут устроить погоню.
— К тому моменту, когда они соберутся отчалить, мы будем уже далеко. — Он повернулся к Янгбу. — Над Голландией замечательная облачность. Давайте на некоторое время скроемся в ней.
— А теперь нам надо поговорить, — обратился он ко мне. — Дорье.
Дорье передал штурвал Далки, который несколькими минутами раньше спустился по трапу, чтобы принять вахту. Слейтер повел нас в маленькую штурманскую и радиорубку, расположенную за капитанским мостиком.
— Итак, давайте выясним, куда же мы направляемся. — Слейтер дал мне листок бумаги и карандаш и выжидающе взглянул на меня. Это неприятно напомнило мне «Ритц» и Джона Рэта, и я почувствовал холодок неуверенности. Насколько хорошо я знаю этого капитана и его команду? Я посмотрел на Дорье и понял, что верю ему. Я написал широту и долготу «Гипериона».
Дорье скользнул взглядом по цифрам. Он протянул руку к одному из множества заботливо снабженных этикетками картотечных ящиков, приютившихся под штурманским столом, достал длинный узкий рулон пергамента и развернул его. Он почти мгновенно нашёл место и ткнул в него циркулем.
— Интересная точка, — заметил он.
— Кулак Дьявола, — добавил Слейтер.
— Он едва нас не сбил, — сказал я.
— На какой высоте был «Гиперион»? — спросил у меня Дорье.
— Двадцать тысяч футов.
— Вот почему он уцелел до сих пор.
— Он не зависит от капризов погоды, — кивнул я. — На такой высоте он может дрейфовать вечно.
Дорье вытянул из ящика ещё одну карту. Она была начерчена на полупрозрачной бумаге, тонкой, как калька-восковка, и украшенной всякими завитушками и символами; в некоторых из них я узнал метеорологические значки.
Дорье наложил её поверх первой карты, чтобы можно было видеть обе сразу.
— Дата и время вашего наблюдения? — спросил он.
Я назвал. Он быстро записал это на клочке бумаги.
— Азимут?
— Зюйд-зюйд-вест.
— Скорость?
— Насколько я помню, около тридцати аэроузлов.
Дорье полез в свои ящики и вытащил ещё какие-то листы воскованного пергамента.
— Мне нужно время, — заявил он.
— Давайте дадим Дорье спокойно работать, — сказал мне Слейтер. Он вернулся на мостик и дал какие-то инструкции Янгбу и Далки, потом повел меня к трапу.