— Теперь гораздо лучше, — отметила Кейт.
Судовые часы остановились в 23.48. Я взглянул на альтиметр: его стеклянный колпак треснул, стрелка застыла на 19 625 футах.
— Они поднялись слишком высоко, — сказал я. — Вот что убило их всех. Это был не мятеж. И не пираты. Все спокойно несли вахту или спали.
— Нет, — возразил Хэл. — Такая высота ещё не смертельна.
— Смертельна, если подняться слишком быстро.
— С чего бы им это делать? — фыркнул Хэл.
— Может, попали в восходящий воздушный поток. Я видел такое на «Бродяге». Если их разом забросило с двух тысяч футов на двадцать тысяч, это могло погубить их.
— Ты имеешь в виду, они замерзли насмерть? — спросила Надира.
— Нет, — ответил я, — они задохнулись задолго до этого. При таком стремительном подъеме у них из легких весь воздух будто выкачали. Они потеряли сознание. Вот почему все на полу. Только капитан сумел чуть-чуть продержаться.
Дорье молча кивнул, соглашаясь.
— Что ж, во всяком случае, эта теория нам подходит, — сказал Хэл. — Надеюсь, что вы правы. Если на корабль не нападали пираты, значит, мы будем первыми, кто опустошит его трюмы. Давайте двигаться.
Командную рубку наполнил звук, ужасно похожий на чей-то шепот.
Мы все оцепенели. Мои глаза метались по телам на полу, я почти ждал, что они сейчас зашевелятся и с треском высвободятся из ледяного плена. Хэл, с невесть откуда взявшимся пистолетом в руке, крутнулся к трапу, который был единственным входом и выходом в рубке. Ни на его ступенях, ни выше, возле люка, никого не было.
— Кто здесь? — крикнул Слейтер.
— Вороньееегнеззззз… — донесся ответ.
На этот раз я уловил, откуда шел звук, и вскрикнул, указывая остальным. Загробный шепот раздавался из обледеневшей решетки на стене рубки. Это был выход переговорной трубы с «вороньим гнездом». Спину мою словно обдало жаром. Я представил себе впередсмотрящего, поднимающего трубку к замерзшим губам, выдавливающего последний шепот из заледеневшего горла. Мы безмолвно уставились на решетку.
— … ессссссссссс, — прошептал голос, и теперь это было не что иное, как шорох мертвого воздуха в переговорной трубе.
— Это просто ветер, — сказала Кейт. — А слышатся голоса.
— Очевидно, — согласился Хэл.
Мы все прочищали горло и коротко, сухо посмеивались и всячески старались показать, что не придаем происшедшему особого значения.
— Вы захватили пистолет, — сказал я Хэлу.
— Всего лишь инструмент для ведения переговоров, — ответил он. — Никогда не знаешь, кто ещё может вдруг объявиться и заявить о своих правах на награду за спасение.
— Посмотрите, — произнесла Кейт. Она стояла у штурманского стола, вглядываясь в толстый слой льда, покрывающий карты. Все пометки были почти полностью уничтожены, но я всё же сумел различить следы очертаний Норвегии и Финляндии и морского побережья России. — Предполагалось, что Грюнель полетит в Америку. Тогда зачем им понадобились карты Скандинавии и России?
— Любопытно, но это не важно, — едва взглянув, бросил Хэл. — Я хочу добраться до трюмов.
Мы отправились в обратный путь по трапу, потом по изукрашенному льдом килевому мостику, прошли мимо сходного трапа, по которому спускались сюда, протискиваясь между сталактитами. Вскоре мы добрались до короткой лестницы, ведущей на главную пассажирскую палубу, но Хэл провел нас мимо неё, говоря, что мы вернемся сюда потом. Мы проходили мимо расположенных по обе стороны коридора запертых дверей камбуза, буфетной и всяких прочих помещений. Некоторые двери наполовину вмерзли в потоки застывшей воды, и понадобились бы определенные усилия, чтобы отбить их.
Вспарывая тьму лучами пяти фонарей, мы вступили в самое чрево корабля. Грузовые отсеки обычно строят в середине корпуса, по правому и левому борту, чтобы вес поровну распределялся по центру судна. Здесь по обе стороны мостика были сооружены мощные стены, гораздо выше, чем у обычных грузовых трюмов. Они были высотой в два этажа, и не из дерева, а металлические, усеянные заклепками. Они казались несокрушимыми, словно броня линкора.
Хэл остановился. По левую сторону мостика была единственная дверь, сверкающая розовато-лиловым инеем. На ней не было никаких надписей. Посредине красовалась металлическая пластина с ручкой, а под ней — замысловатая округлая замочная скважина.