– А который левый мой карман, бабушка?
– С той руки карман левый у тебя, Федь, какой пол не метешь, посуду не моешь, ведра не выбросишь. С той руки, Федь, какая зубы не чистит.
– Я обеими руками вообще-то, бабушка, сегодня зубы не чистил…
В левом кармане у меня желудь раскушенный, горький, шелуха семечная, гвоздь ржавый, кремень…
– А в правом?
Шарик стеклянный маленький, из аквариума, три «театралки», ирис «Кис-кис», оловянный матросик.
– …Провожал, Федь, Создатель в жизнь человека. Как его отпустить такого? Голенький человек рождается, беспомощный, несмышленый, некому защитить… Думал-думал и дал новорожденному в сопровождение ангела именинного, по правую руку невидимым поставил хранителем. Светлого, Федь, как солнышко. Только… видишь, Федь, от кружки твоей тень на клеенку упала от лампочки? Так и от человека, в тело вошедшего, легла на сторону левую черная тень. Стал из той тени черт по левую сторону человека.
– А где она, бабушка, левая моя сторона? Подзабыл я что-то уже.
– По карманам, Федя, тогда ищи свою левую сторону.
– А у тебя где, бабушка, левый карман?
Только не оказалось на бабушке ни кармана левого, ни кармана правого. У нее по фартуку карман общий…
– Ну и как же тогда ты, бабушка, стороны различаешь?!
– …Хотел, Федь, Бог черта от человека отогнать, да отдумал. Если есть свет, так и темнота должна быть, для разницы, в смысле выбора…
Что тут выбирать, не понимаю я этого! Кто же выберет темноту?!
– И всю жизнь, Федя, ангел к себе человека зовет, а черт к себе тянет, за дела плохие человеку черт в левый карман камень черный кидает. А ангел за добрые дела в правый карман белый камушек. И какими камнями, Федя, за жизнь карманы набьешь, те и высыплешь потом на весы…
И всегда «театралки» с «мишками», орешки, сухарики и монетки мне в правый карман кладет бабушка. А левый вытряхивает. Гвоздь ржавый мне нужен был… кремень тоже. И кремень вытряхнула. Пальто новое, сказала, карман булыжниками своими порвешь.
Вот Богу просто камнями-то в нас кидать, он сверху сидит. Как что ему не понравится, кидай – не хочу. Вниз не вверх кидать! Да еще у нас тут на земле эта, как ее там… гарвитация.
А вот была бы у камня душа…
– Есть, бабушка, у камня душа?
– У всего, что Бог создал, душа есть, Федь. У цветочка, у деревца…
– А у камня?
– И у камня есть. Один камень холодный, другой теплый, один серенький, другой беленький. Один кремень камень – искры высекать, другой – как мелком рисовать, сыпучий. Драгоценные камни есть, есть так, голыши. Как же нет, Федя, души у камня… есть душа…
Хорошо-хорошо! Отлично! Нужен камень тогда мне покрепче. Кремень.
Вылетит душа из кремня, искрой полетит к Богу, долетит, разобьет окошко. Проснется Бог бородат, в колпаке ночном, ноги с кровати высунет, оглянется кругом – одни осколки на полу от солнца разбитого… хрусть, хрусть…
Вденет Бог, чтобы не порезаться, ноги в тапочки. «Что такое? – закричит. – Что такое?!» Высунется в окошко разбитое, посмотрит вниз. А это Федя Булкин кремнем в солнце докинул и под столом спрятался. Но и через стол наверняка разглядит меня Бог. И пойдет к папе с мамой, жаловаться: что же вы так плохо сына своего воспитываете?! Он мне солнце, полюбуйтесь, разбил.
А это потому, дедуля, ответит папа, что мы ваш Город Небесный строим, а Федю нашего сейчас бабушка старенькая воспитывает, где же ей за ним доглядеть? Вот и растет хулиган непослушный. А вы вот лучше, чем сердиться, отпустите нас к нему, вниз. И даем вам честное слово вырастить из него человека. И мама такое слово тоже Богу даст. Уверен я, что теперь-то точно они уже обо мне соскучились.
Бог подумает-подумает да и скажет: что же, раз так, отпускаю вас. Только взамен я Федину бабушку тогда в Город Небесный жить заберу…
– Что ты плачешь, Федя, больно еще?
Да не больно мне! С Богом просто ее на папу с мамой менять не хочу, пусть всех отдает за так, это у меня в первый раз с камнем не получилось…
Из тетради Фединой: о хвостиках. Бедной дорогой
Приходила тетя с нижнего этажа. Предлагала лису нам с бабушкой, почти не ношенную, за копейки.
…За копейки лису! Совсем дешево!..
– Кем не ношенная, тетя, лиса твоя?
– Мной, детка…
Ну, во-первых, никакая не детка я, а во-вторых:
– А зачем носить ее? Сама не ходит она уже у тебя, что ли, старая?
– Почему же старая, мальчик? И зимы ее не носила.
– Бабушка…
– Федя, тихо!
– Ну возьмем, возьмем! Давай, бабушка… бабушка!!! Я и сам носить ее буду… если уж совсем она одряхлела…
– Что вы, что вы, Ириночка Николаевна, ну какая лиса? Сами знаете, без лисы-то концы с концами не сводим…