Тотчас откуда ни возьмись появились десятки жрецов с мечами наголо. Я навел на Шаран Канга дрожащий ствол револьвера и сказал, с трудом ворочая языком:
— Если один из вас сделает хоть шаг, старик умрет!
Возможно, жрецы не знали английского, но все было ясно и так.
— Шаран Канг… — Мне казалось, что мой голос доносится издалека. — Завтра мои люди придут сюда. Если они не увидят меня живым и здоровым, то уничтожат город вместе со всеми жителями.
Шаран Канг улыбнулся.
— Не сомневайтесь, капитан, вы останетесь целы и невредимы. Более того, ваше настроение улучшится. Уверен в этом.
— А, черт! Ты не загипнотизируешь меня! Я английский офицер, а не твой глупый соплеменник!
— Ну, что вы, капитан! Должно быть, вы переутомились. Ложитесь, отдохните, а наутро…
Краешком глаза я уловил движение — два жреца бросились ко мне сзади. Я повернулся и выстрелил. Один упал, другой вцепился в мою руку, пытаясь вырвать револьвер. Я нажал на спуск и проделал в жреце изрядную дыру. Заверещав от боли, он разжал пальцы, скорчился и рухнул.
Пенджабцы уже стояли рядом со мной, поддерживая друг друга. Все они были одурманены ничуть не меньше меня. Джехаб Сах, запинаясь, сказал:
— Капитан, надо выбираться на свежий воздух. Это должно помочь. А если пробьемся к лошадям…
— Покинув эту комнату, вы совершите большую ошибку. — будничным голосом перебил его Шаран Канг. — Даже мы не знаем всех помещений храма Грядущего Будды. Это настоящий лабиринт. По слухам, не все его помещения находятся в нашем времени…
Мы попятились, держа Шаран Канга под прицелом. Все двери выглядели одинаковыми, и мы не сразу решились выйти в одну из них.
За дверью царил мрак. Блуждая в поисках выхода, я ломал голову, зачем верховному жрецу понадобилось одурманивать нас. Впрочем, мне так и не суждено было узнать замыслов старого негодяя.
Внезапно один из моих людей закричал и выстрелил во тьму. Словно ниоткуда на нас бросились трое, жрецов, безоружных, но явно невосприимчивых к пулям.
— Прекратить огонь! — прохрипел я, не сомневаясь, что мы имеем дело с оптическим обманом. — За мной!
Спотыкаясь, я спустился по короткой лестнице и ворвался через портьеры в комнату, где мы только что обедали. Неужели я все-таки угодил в паутину наркотического сна?
Я пересек комнату, пинком отбросил от стола подушку, раздвинул с десяток шелковых портьер и наконец обнаружил выход. Мои люди брели следом за мной.
Я прошел через узкую арку, спотыкаясь и больно ударяясь плечами о стены. И снова — лестница в один пролет, снова комната, почти в точности похожая на предыдущую. Опять выход и лестница, ведущая вниз. За ней — коридор со сводчатым потолком.
Не знаю, сколько времени длилось блуждание в потемках — наверное, целую вечность. Мы совершенно не ориентировались в лабиринте и утешали себя лишь предположением, что наши недруги прекратили погоню. Наверное, мы находились в самом центре храма Грядущего Будды. Здесь не пахло благовониями, воздух был холоден и неподвижен. Стены покрывали миниатюрные лепные барельефы и орнамент из благородных металлов и неотшлифованных алмазов.
Дурман еще не вышел из нас, но страх и напряжение ослабили его действие. Тяжело дыша, я остановился, безуспешно всматриваясь во мрак.
— По-моему, в этой части храма никто не живет, — заметил я. — Судя по количеству пройденных нами лестниц, мы глубоко под землей. Странно, почему не слышно погони? Может, подождем немного и попробуем вернуться незамеченными? Главное — добраться до коней, а там, возможно, мы сумеем вырваться из города и предупредить Субадара Бишта о западне. Что скажешь, Ризальдар?
Тишина.
Я достал из кармана спички, зажег одну и обнаружил только изображения на стенах — столь же древние, что и в верхних помещениях, но куда более омерзительные. Теперь я понимал, почему нас не преследуют. Я вздрогнул от страха и выронил спичку. Где мои люди?!
— Ризальдар! Джехаб Сах!
Тишина.
Я задрожал, начиная верить всему, что слышал о могуществе Шаран Канга. Потом, спотыкаясь, зашагал вперед, побежал, упал на каменные плиты, поднялся и снова побежал, обезумев от страха. Наконец, лишившись сил, рухнул на холодный как лед пол храма Грядущего Будды. Наверное, я ненадолго потерял сознание, поскольку следующее, что врезалось мне в память — это доносящиеся издали звуки. Несомненно, ’по был смех, но необычный, лязгающий. Шаран Каш? Пет.
Я попытался дотянуться до стены, но со всех сторон меня окружала пустота. «Это не коридор», — с дрожью подумал я. Наверное, я не заметил, как вбежал в зал. И снова этот жуткий смех!
Внезапно я увидел впереди крошечный огонек и, поднявшись, пошел к нему. Но он не увеличивался — видимо, находился слишком далеко.
Я остановился. Огонь двинулся навстречу!
По мере того, как он приближался, нечеловеческий смех звучал все громче. В конце концов мне пришлось вложить револьвер в кобуру и заткнуть уши. Огонь разгорался все ярче, и вскоре я зажмурился от рези в глазах. Под ногами вздрогнул и закачался пол. Землетрясение?
Я рискнул на мгновение поднять веки и в слепящем белом сиянии увидел резные изображения — не то фигуры чудовищ, не го чертежи необыкновенных, очень сложных механизмов, которые, могли быть созданы древними индийскими божествами.
А затем пол как будто раскололся подо мной, и я полетел вниз. Но вихрь, рванувшийся навстречу, подхватил меня, перевернул верх тормашками, закружил… Потом я опять провалился в бездну, и вскоре меня покинули все ощущения, кроме невыносимого холода.
В конце концов исчез даже холод. Я поверил, что умер. Меня погубили силы, таившиеся под храмом от сотворения мира, силы, которых боялся даже Шаран Канг, самый могущественный из колдунов Геку Бенга.
С этой мыслью я погрузился в небытие.
Глава III
ТЕНЬ
Сознание возвращалось чередой неясных картин. Я видел армии в миллионы солдат, марширующих на фоне серых и белых деревьев; черный дым пожаров; девушку в белом платье, пронзенную десятком длинных стрел. Подобных видений было не счесть, каждое последующее — все отчетливее и красочнее. Вскоре я начал ощущать собственное тело — оно было холоднее льда. Как ни странно, ни боли, ни страха я не испытывал.
Ничего вокруг себя не видя, я попытался шевельнуть правой рукой и подумал, что указательный палец, кажется, откололся.
Картины в моем мозгу сменились еще более ужасающими. Череп был наполнен образами трупов, расчлененных безжалостными палачами. Умирающие дети тянули ко мне ручонки, молк о помощи. Звероподобные солдаты в бесцветных мундирах насиловали женщин. И повсюду — огонь, черный дым и развалины. Необходимо было избавиться от этих видений, и я сосредоточил все внимание на правой руке.
Наконец мне с превеликим трудом удалось согнуть ее в локте. В тот же миг тело пронзила такая боль, что а закричал. Глаза мои широко раскрылись, но сначала я не видел ничего, кроме молочного тумана. Я пошевелил головой. Опять накатила боль, но кровавые образы начали таять. Я согнул ногу и захрипел: казалось, меня наполнило пламя, растопив лед в жилах. Я задергался всем телом, и мало-помалу боль отступила. Теперь я понимал, что лежу на спине, надо мной — синее небо, а кругом — отвесные стены. По-видимому, я находился на дне колодца.
Прошло очень много времени, прежде чем мне удалось сесть и как следует осмотреться. Действительно, я находился в неком подобии колодца, созданном, судя но резным изображениям на каменных стенах, человеческими руками. Изображения походили на мельком виденные мною в храме; в свете дня они выглядели неприятно, но не столь омерзительно.
Я улыбнулся, отметая страхи. Все кончено: храм Грядущего Будды разрушен землетрясением. Недавние видения, несомненно, были рождены наркотиком и паникой. Мне повезло: из ужасного землетрясения я вышел живым и сравнительно невредимым. Вряд ли Шаран Канг и его люди оказались столь же удачливы, но надо соблюдать осторожность, пока я не узнаю наверняка, что они не поджидают меня наверху. Очевидно, бедняга Сах и уланы погибли в подземелье, но Природа выполнила нашу миссию, «умиротворив» Шаран Канга. Даже, если он остался в живых, его авторитет подорван, так как в падении храма уцелевшие приверженцы колдуна обязательно усмотрят немилость богов.