– У нас одна программа телевидения, – догадался Петя. – Вернее, две, но это неважно.
Филиппыч кивнул:
– Верно. У нас общее поле общения. Все одновременно видят одну и ту же передачу, один и тот же фильм. И одновременно это проживают и обсуждают. А когда люди смотрят пятьдесят разных программ, то общего становится в пятьдесят раз меньше. Поэтому при желании с нами очень легко работать: вбросил что нужно, и страна в коме. Так они и делают.
– Кто? – не понял Петя.
– Тарапунька и Штепсель. – Филиппыч весело посмотрел на них. – Будем с ними бороться.
Филиппыч положил перед ними небольшую папку:
– Это все дело рук веселых ребят с прекрасным русским языком. Сидят себе в Лэнгли, анекдоты сочиняют. Часто, правда, халтурят, перелицовывают на новый лад то, что ходило лет тридцать – сорок назад. Есть в анекдотах тоже вечные сюжеты. Они у них иногда смешные получаются, иногда нет, но всегда злые. Посмотрите.
Петя открыл наугад и вслух прочитал:
– Дал Хрущев указание выпустить почтовую марку со своим изображением. Через некоторое время запрашивает Министерство связи, пользуются ли советские граждане этой маркой. «Совсем не берут», – был ответ. «А почему же?» – «Говорят, что не приклеивается». – «Почему же не приклеивается?» – «Видимо, плюют не на ту сторону».
– И что они с ними делают? – не понял Петя.
– Скажи мне, что бы ты делал, если бы рядом был злодей, который хотел тебя убить?
– Я попытался бы его убить первым, – опередил Петю Антон.
– Хорошо, а если у вас силы равны и тебе он не по зубам?
– Ну, я бы дождался, пока он спать ляжет, и все равно бы убил.
Филиппыч улыбнулся:
– Бессонница у него.
– Тогда я напоил бы его и попытался внушить, что я его друг. Ввести в заблуждение.
– Морально разложить. – предложил Кира.
– Это как? – не понял Филиппыч.
– Ну, чтобы он силу потерял и не смог бороться.
– Отлично. Теперь представьте себя на месте некоего человека из-за океана, проклятого империалиста, который страшно нас боится, но поделать уже ничего не может – у нас ракеты стоят на боевом дежурстве. Путь у него теперь один – всеми силами пытаться нас ослабить. Разрушить изнутри. Но как? Как влиять на людей в чужой стране, не имея доступов к средствам массовой информации? Ходы есть. И анекдоты в том числе. Эти ребята не только анекдоты сочиняют, в основном слухи. А потом все это оказывается здесь, и по специальной, совсем нехитрой методике производится «посев» в питательной среде. А это, – Филиппыч положил на стол другую папку, – то, что в итоге появляется здесь. Большая часть – местный самосев, но есть то, что привито оттуда и неплохо взошло. В общем, суть вопроса в том, чтобы все это анализировать – внешние агентурные данные, то, что имеем на входе, и все, что мы собираем здесь. Сравнивать, делать выводы. Знаете, как большие лесные пожары тушат?
– Встречный огонь пускают, – сказал Антон.
– Вот вам и нужно будет пускать встречный огонь. Придумывать анекдоты, в том числе встраиваемые в зарубежные схемы, но уводящие в сторону, не опасную для нашей системы.
– У анекдота не может быть положительных образов, – возразил Кира. – Он не на то настроен. В нем образы отрицательные или комические.
– Главное, не страшные, – улыбнулся Филиппыч. – Ты мне сам тут лекцию прочитал, либо смягчать, либо усиливать. Нужно смягчать, пар выпускать. Работать по принципу реверсирования – из минуса в плюс. Но это должны быть очень смешные анекдоты.
Филиппыч окинул их взглядом.
– Как вы думаете, по какому принципу я вас сюда подбирал?
Они посмотрели друг на друга и, кажется, начали что-то понимать.
– Ясно, что у вас анкета в порядке. Ясно, что вы лучшие были там, у себя. Аналитический ум и прочее. Как вас проверяли-перепроверяли, вам лучше и не знать. Но главным было то, что у нас появился запрос на специфических специалистов, которые мертвого смогут рассмешить. Придумать такое, что на цитаты растащат. Вот вы такими и оказались. Эстрадная студия, СТЭМ, капустники… А некоторые своими шутками всю Бауманку в тонусе держали.
Все засмеялись.
– Вот вы засмеялись, ваш смех добрый. Потому что высмеетесь вместе. Поодиночке каждый из вас может и усмехнуться, и ухмыльнуться, и злобно похихикать. Но когда смех коллективен – работают иные законы. Все превращаются в соучастников. Единоверцев. Повсеместный смех – стихия! Смех становится способом жизни, философией и даже формирует мировоззрение. – Филиппыч на секунду задумался. – Скажу больше, в наше время смех становится синонимом правды. Смех – это про свободу. Он убивает все зажатое и неподвижное. Хватит уже – пора двигаться вперед!