— Моя личная свобода, — тихо ответил Оливер.
— Забавная у тебя свобода, — усмехнулся чародей. — Пока что она обходилась тебе очень недорого, юноша. Но очень скоро ты сам увидишь, что цена за нее начнет стремительно повышаться.
— Я нормален, — упрямо проговорил юноша. — Нормален.
Пуллингер и его помощник направились к выходу.
— Когда-нибудь ты не выдержишь и проявишь свою настоящую суть, Оливер. Когда это произойдет, мы будем рядом и свяжем тебя. Или положим тебе конец.
Когда оба чародея покинули полицейский участок, сержант Кадбен покачал головой. Перед ним на столе лежал ряд отполированных кортиков и вычищенных винтовок.
— Я восхищен твоим мужеством, паренек. Вот только не поступаешь ли ты себе во вред, а?
— Вы думаете, что я сделаю то, чего он хочет?
Кадбен пожал плечами.
— Я не знаю, сколько в тебе чертова тумана, парень, но четыре года за занавесом это почитай пожизненное заключение. Они до седых волос продержат тебя в звании поднадзорного. Ну и жизнь.
— Это несправедливо.
— Я знал одного детектива из Хэм-Ярда. Если уж он вбил себе в голову, что ты виновен, тебе ни за что не отвертеться. Ты мог бы сделать признание в том, что ты фей и получить короткий срок, и не важно, невиновен ты или нет. Тебя в любом случае посадят.
— Даже если я никакой не фей? Никакой не меченый?
— Особенно если ты никакой не меченый, паренек. Ты просто скажи им, что старина Изамбард Киркхилл из могилы посылает тебе указания — и пусть они наденут тебе на шею торк и запишут в Особую Гвардию. В этом отношении он тебе не врал. В Миддлстиле они живут не хуже членов парламента. Легкая служба, никаких забот, знай себе защищай народ от короля. А если парламент отдаст приказ, то основную работу за тебя сделают силачи вроде капитана Флейра. Настанет день, и я уже в самом начале зимы прочитаю в «Миддлстил иллюстрейтед» о том, каким славным защитником отечества ты стал.
Однако мысли Оливера были не об Особой Гвардии. Он думал о Хоклэмском приюте, о зловещих словах Шептуна, о том, что такое провести остаток жизни в темной, лишенной воздуха камере рядом с жутким монстром, нагло вторгающимся в твои сны.
* * *Возможно, это было шестое чувство — нечто такое в нем, что наконец стало оправдывать ожидания Департамента по делам феев, — но Оливер почему-то сразу, как только открыл дверь черного хода в Севенти-Стар-Холл, понял: что-то случилось. В чулане все было на своих обычных местах — глиняные горшки, садовый инвентарь, старые сапоги, круглый стол, покрытый пыльной скатертью.
И все же волоски у него на шее почему-то встали дыбом. Необъяснимое ощущение того, что в доме что-то не так. Оливер осторожно приоткрыл дверь и заглянул в кухню. Демсон Григгс лежала лицом вниз на плитках пола. Вокруг ее головы растеклась большая лужа крови. В затылке у нее торчал кухонный нож с деревянной ручкой. И это случилось с практичной и предусмотрительной демсон Григгс, за которой не водилось никаких грехов! Оливеру показалось, будто ее как жука раздавили огромной, обутой в сапог ногой.
Мальчик с трудом сдержал готовый вырваться из горла крик. Неожиданно он почувствовал себя слабым и беспомощным, как будто душа его улетела в небеса, а тело мощным вихрем смерти подбросило вверх. В следующее мгновение животный инстинкт самосохранения снова вернул его в реальность. Неужели демсон Григгс тоже вошла с черного хода и вспугнула вора, забравшегося в дом, чтобы поживиться столовым серебром? А где же дядя Титус? Что с ним?
Оливер почувствовал, что еще мгновение, и на него накатит волна паники. Дядя должен быть дома. Тогда почему он не услышал криков домоправительницы? Мальчик взял большой нож, лежавший на точильной колоде возле фаянсовой мойки — ощущение тяжелой рукоятки на какой-то момент вселило в него уверенность. Затем до его слуха донесся чей-то кашель. Стараясь не поскользнуться в луже крови — невообразимо бурой при том, что она должна была иметь красный цвет, — Оливер приблизился к приоткрытой двери, ведущей в прихожую.
Там он увидел незнакомого человека, нет, сразу двух, которые быстро перебирали содержимое шкатулки для писем. На них была черная одежда незнакомого Оливеру покроя. Где же дядя? Мальчик еще крепче сжал нож и собрался сделать шаг вперед, когда чья-то рука зажала ему рот и стиснула руку с ножом так, что он не смог ею пошевелить.