— Понятно теперь? Понятно?
Но раскачать Чекера было не легче, чем расшевелить слона. Он оставался неподвижным и недоверчиво бормотал:
— Аман-ага говорил, что скважина даст нефть. А где нефть?
Парторг показал на воду.
— А это что?
— Чистая вода.
— А пленку ты не видишь?
— Если из пленки получается нефть, я бы не стал бурить землю, а сразу пустил на воду масло.
— Брось свое упрямство, Чекер, и пойми: кислое молоко получается из закваски, а нефть из пленки.
— Я верю только тому, что вижу. Пока из скважины не потечет нефть, я и слышать не хочу про ваши закваски!
— Пилмахмуд не верит! — расхохотался Халапаев.
Аннатувак поднял голову — так вот он, этот Пилмахмуд, о котором говорил на партийном собрании Сафронов. Великан с маленькими глазками, с жесткими волосами, вроде лошадиной челки спускающимися на низкий лоб… Если бы отец в тридцатом году остался в ауле, не переехал в Небит-Даг, может быть, сегодня и Аннатувак недалеко ушел бы от этого Пилмахмуда.
— Товарищ Чекер Туваков! — крикнул Аннатувак. — Верить надо! Нефть обязательно будет!
Если бы Аннатувак видел, как просветлело в эту минуту лицо Тагана!
И вдруг вода, бегущая по желобу, стала чистой и заструилась, как серебро. Раньше других это заметил Сулейманов, и, хотя он знал, что означает этот зловещий признак, решил промолчать, пока окончательно не убедится в неудаче. Зорян не отличался выдержкой и откликнулся сразу:
— Плохо! Очень плохо!
Султан Рустамович ждал, что Тихомиров немедленно начнет похоронную речь над скважиной, но он ошибся: Евгений Евсеевич даже возразил Зоряну:
— Ничего страшного, Ашот Гургенович, ровно ничего!
— Вы думаете?
— Конечно! Изменение цвета еще ничего не значит.
Наступили тяжелые минуты. Зорян, не поверивший Тихомирову, считал, что спутал золу с золотом. Ему было стыдно смотреть в глаза людям, столпившимся у амбара, как будто он один был виноват в крушении их надежд.
— Ничего не вышло, — тихо сказал он.
Сулейманов и Човдуров низко склонились над трубой.
Аннатувак комкал папиросную коробку в кармане. Неужели это конец? Мелькнула легкая пленка и исчезла, как весеннее облачко? Да не может быть! Нефть должна появиться! Как он мог час назад торговаться с собой, разбираться, чье поражение лучше? Пусть даже снова будут его клеймить на партийном собрании, лишь бы скважина дала нефть!
— Смотрите — враги, — добродушно сказал Сафронов, показывая Аману на склонившиеся рядом головы: сине-черную, как вороново крыло, Аннатувака и лысоватую, покрытую курчавым пушком голову Сулейманова.
А Чекер Туваков, ожидавший чуда, все так же требовательно допрашивал парторга:
— Ты мне покажи нефть. Где она?
— Вон, смотри, — спокойно сказал Аман.
И в самом деле, сероватый газ, словно дымок, потянулся из трубы. Все грязнее становилась вода, перемешанная с нефтью. Сейчас уже всем было ясно, что это нефть пузырится на поверхности струи.
— Ай, молодец! — кричал Зорян, обращаясь неизвестно к кому. — Поздравляю! Поздравляю!
А Тихомиров визжал, размахивая фетровой шляпой:
— Я же говорил! Я говорил!
Скважина бурлила, дымился газ, отчетливо слышался запах нефти. Атабай подставил пригоршни к отверстию трубы, из его рук текла густая черная жидкость, он с наслаждением вдыхал ее запах.
— Теперь и детишек привезем в Сазаклы, — говорил он, — теперь пойдет все по порядку…
Люди словно ожили, кто протягивал руку к нефти, кто собирал ее в маленькие бутылочки, откуда-то появились фотографы и, бойко расталкивая толпу, пробирались к трубопроводу.
Аннатувак обмакнул пальцы в нефть и сказал Сулейманову:
— Смотрите, как чиста сазаклынская нефть! Я думаю, что в ней немного парафина, но это ничуть не помешает. А газ? Вы только посмотрите на газ.
Не отвечая, Сулейманов любовался чистосердечной радостью Човдурова. Нет, он не жалел сейчас о своем выступлении на партсобрании, как ни осуждал его Аман. При всех недостатках Аннатувак — настоящий человек, это не Тихомиров. А тот, нисколько не стесняясь, важно вмешался в разговор:
— Мне тоже нравится эта нефть, Аннатувак Таганович. Но об ее качестве поговорим после лабораторных исследований. Вот видите, мои люди собирают ее в бутылочки.
И очень довольный, что употребил выражение «мои люди», Тихомиров высокомерно и холодно посмотрел на Човдурова.
А рядом раздавался голос Чекера Тувакова:
— Смотри, Джапар, какие чудеса — нефть идет с глубины в три километра!
Вдруг его будто осенило. Он нагнулся к Джапару и зашептал что-то на ухо. Оба прыснули со смеху, опасливо покосившись на Тихомирова и начальника конторы. Пилмахмуд нагнулся, набрал полную пригоршню нефти, смазал по лицу Аннатувака и Тихомирова и исчез в толпе.