— Не твоя ли вера мешает нам до сих пор сделать доброе дело? Ты, как маятник, качаешься туда-сюда, туда-сюда… Думай как хочешь, а я исполню свой материнский долг и завтра же иду сватать девушку.
— К кому?
— Мало ли хороших семей? Я имею в виду Човдуровых.
— Айгюль, конечно, хорошая девушка, но нравится ли она Нурджану?
— Понравится…
— Нурджан же у нее под началом, да и моложе он. — Атабай вдруг повернулся к дверям. — Нурджан, иди сюда!
— Да подожди ты, — зашептала Мамыш, но Нурджан, завязывая галстук, уже вышел из своей комнаты.
— Что скажешь? — спросил он отца.
— Мать хочет женить тебя, ты не знал об этом?
Не придавая большого значения этим словам, Нурджан шутливо возразил:
— Ай, отец, у мамы много выдумок: наверно, хочет испытать тебя. Она же хорошо знает, что я не ребенок.
Мамыш поняла слова Нурджана по-своему и радостно залепетала:
— Знаю, сынок, знаю: это и не дает мне покоя. Невесту я тебе нашла. Как хороша Айгюль, дочь Човдуровых! Какая стройная, красивая, а характер — лучше не найдешь! Я уже заводила речь о свадьбе, Тыллагюзель, кажется, не против. По-моему, и Айгюль стремится замуж. — Заметив, что Нурджан улыбается, Мамыш еще больше воодушевилась: — Знаешь, отец, от него только и слышишь: Айгюль да Айгюль. Работа у них одна, интересы одни, может, и характерами сойдутся.
Уверенная, что сын слушает с полным сочувствием, Мамыш стала всесторонне обсуждать вопрос.
— Конечно, Айгюль — начальник, привыкла, видно, не советоваться, а приказывать. Попробует и Нурджана прибрать к рукам, но он не из тех, кто сделается рабом своей жены… Придет к нам Айгюль и наполнит светом наши комнаты, а Нурджан сам станет начальником над начальником. А главное, подумайте только, как давно я не баюкала ребенка! Пеленать малютку, нянчить его — какое это счастье! Слышишь отец, тебя он назовет дедушкой, заберется на руки, а меня — бабушкой и повиснет у меня на шее. Смотри, Нурджан, не говори потом, что не слышал: первого внучонка я возьму себе в сыновья и назову его Нуннаджаном. Так и знай.
Может быть, потому, что Айгюль была старше Нурджана и по возрасту и по должности, никогда ему не приходилось думать о ней с волнением. Айгюль и Ольга… Да разве их можно сравнивать! И Нурджан резко перебил мать:
— Ты все это обдумала, мама, или говоришь просто так, от нечего делать?
Увлеченная своими планами, Мамыш не почувствовала недовольства в его словах.
— Сынок, ты же меня знаешь, я сто раз отмерю — раз отрежу. Кажется, в мыслях своих перебрала не меньше ста девушек, но лучше Човдуровой не нашла! Я бы почувствовала себя на седьмом небе, если бы вы с Айгюль по утрам просыпались в одном доме.
Нурджан спокойно сказал:
— Мы и дальше с Айгюль будем вместе работать, будем поддерживать друг друга…
— Правильно, сынок!
— Но только… в одном доме просыпаться не будем.
Мамыш ахнула, словно оборвалась веревка и ведро полетело в колодец.
— Почему? — глухо спросила она.
— Потому что я не ребенок. Давно прошли те времена, когда родители решали за детей, с кем им жить. Ты пойми, мама, я всегда буду благодарен за все, что ты сделала для меня, и сам сделаю все, чтобы ты была счастливой. Но свою семейную жизнь я уж сам как-нибудь устрою.
— Почему? — с дрожью в голосе повторила Мамыш.
— Твои желания с моими не сходятся.
— Но где же ты найдешь девушку лучше Айгюль?
— Не беспокойся об этом! Не нужно тебе об этом заботиться.
Старуху бросило в жар, а тут еще Атабай подлил масла в огонь.
— Я же говорил тебе: времена другие!
Всплеснув руками, Мамыш напустилась на мужа:
— Это ты всегда настраиваешь против меня сыновей! Если бы не ты, я давно нянчила бы внучонка! Аману тоже ничего не втолкуешь из-за тебя! Оба в отца пошли. Разве Нурджану не пора жениться? Слава богу, мы не беднее других. На что мы нужны, если не будет потомка у сына твоего? Что же мне, так и умереть, не увидев внука?
Атабай, привыкший за долгую жизнь к причитаниям жены, спокойно улыбался, но Нурджан не выдержал:
— Ну зачем ты кричишь? Чем виноват отец?
Теперь Мамыш обрушилась на сына:
— Если бы твой отец был человеком, ты бы не подмешал отравы в мою пищу! Почему ты не хочешь понять, что мать не желает тебе плохого? Не потому ли поворачиваешься к нам спиной, что выучил букварь, что зарабатываешь какие-то там гроши? Подумаешь, какая важная птица!
— Мама, перестань ворошить старую солому!
— Ну вот, начинается: «У тебя старые мысли, у тебя старые понятия…» Разве я говорю, чтоб ты взял старую деву шестидесяти лет или заставляю взять вторую жену? Уговариваю тебя идти на молебен в мечеть или на поклонение к святому? Или сказала — возьми талисман у ишана? Это ты на каждом шагу хвалишься, что комсомолец, что вступаешь в партию. Разве комсомол велит не разговаривать со старшими? Разве партия советует сторониться отца и матери? Хоть и не такие грамотные, как ты, но читаем газеты. Везде пишут, что нужно уважать старших, чтобы не вышло по пословице: «Не послушаешься старшего — раскаешься». Если не хочешь слушать слов, которые идут из моего сердца, если я тебе кажусь лишней, — старуха всхлипнула, — тогда скажи: «Живи сама по себе, как знаешь!» И я как-нибудь проживу, государство меня не бросит…