Грудь Рейза поднимается и опадает под моей рукой. Он еще жив. Однако с учетом того, что в моей голове сидит фейри, а вокруг кишат Неблагие твари, нам недолго осталось.
— Госсамер! — истерически вопит кто-то вдалеке.
Я медленно встаю над Рейзом. Я уже даже собственного сердцебиения не ощущаю. Не могу ни думать, ни чувствовать. Мое сознание еще переплетено с сознанием Госсамера, так что освободиться не выходит.
— Ты не сказал мне, что тебе и тут не рады.
И тут Госсамер встает рядом, прикрывая мою спину — будто это не он только что пытался меня убить.
— Я не знал. За время моего отсутствия многое изменилось.
Белая кожа фейри слегка мерцает в темноте, но мне кажется, что никто из волшебных тварей его не видит. Они все кружат вокруг тела Бриар, наполняя воздух тошнотворными звуками рвущейся плоти и ломающихся костей.
Желудок сводит. Существо, похожее на волка, бросается на меня, и я вслепую тычу в него ножом. Удар неглубокий, таким не убить, но ожог от железа посылает тварь обратно в лес с поджатым хвостом. Она по-человечески воет от боли.
Мало времени. Мало времени.
Если Рейз проснется, мы сможем убежать, но далеко ли? Фейри и прочие волшебные создания знают, что мы здесь и — самое страшное — что нас ищут.
Меня, по крайней мере.
— К слову, о сделке, — говорит Госсамер.
У меня голова идет кругом — я машу ножом, отбивая атаку за атакой. Я могу предложить ему еще одну сделку. Та извращенная часть меня, которая связана с фейри, готова торговаться.
Нет, говорю я себе. На лице проступают капли пота. Я хочу выжить. Я хочу рассказать Исольде правду.
Госсамер хватает меня за плечи и резко разворачивает, вонзая нож в гигантского белого ворона, пикирующего на меня со спины. Птица падает, растопырив когти и раскинув крылья.
— Не лги себе. — Госсамер стоит прямо передо мной, всматривается в кровавые полосы на моей щеке. — В стремлении к власти нет ничего постыдного.
Рейз стонет, я переключаю внимание на него. Он просыпается? Такое впечатление, что ему больно, но травм я не вижу.
Стоило мне отвлечься, как что-то впивается мне в ногу. Я стряхиваю его, но успеваю почувствовать, как сапог наполняется кровью. По идее, это больно, но я в таком состоянии, что боли не чувствую. Должен быть какой-то выход.
Это ведь не конец.
За деревьями мелькают бледные тени, снова выкрикивая имя Госсамера. Они приближаются.
Существо с головой оленя и человеческим телом отворачивается от трупа Бриар. С его носа капает кровь. Оно нюхает воздух, и его глаза встречаются с моими.
Я толкаю Рейза ногой:
— Просыпайся!
Он и ухом не ведет.
— Рейз, пожалуйста!
Слезы в моем голосе привлекают внимание нескольких существ, и мне приходится остановиться и сделать глубокий вдох. Вокруг меня, уворачиваясь от ножа, носится имп: хватает за плечи, дергает за волосы.
Еще какая-то паукообразная мелочь ползет по ноге Рейза, потом по спине.
— Ядовитый, — лениво сообщает Госсамер, внимательно следя, не показались ли за деревьями стражники Неблагих. — Лучше не… О-о-о, опоздала.
Я смахиваю паука, но вижу кровь в том месте, где он цапнул Рейза. Глаза моего спутника распахиваются, и он пытается сесть, хватая ртом воздух.
Из-за деревьев к нам мчится фейри верхом на лошади. Оленеголовый встает и, пошатываясь, идет в нашу сторону.
Рейза начинает трясти.
— Мне нужен портал! — говорю я. Руки дрожат от страха, но голос тверд. — Условия те же, что и в прошлый раз.
— Госсамер! — снова кричит кто-то.
Госсамер вздрагивает, и я понимаю, что ему это нужно не меньше, чем мне. Это безопасно — насколько вообще можно говорить о безопасности.
— Я не могу.
Мимо нас проносится стрела.
— Можешь! Делаешь портал, а я даю тебе магию, пока длится заклинание! Ничего нового!
Госсамер кладет руку мне на шею, слегка задевая ногтями кожу.
— Я не могу, — повторяет он. — Я не могу совершать неравноценный обмен, а тебе портал сейчас нужнее, чем раньше. Значит, цена будет выше. Предложи мне что-то другое.
Имп кусает меня за руку, я отрываю его от себя и отшвыриваю. Рейз задыхается. По моему разорванному рукаву течет кровь, привлекая чудовищ, которые копошатся у трупа Бриар.
— Быстрей! — орет Госсамер. Его голос мгновенно становится резким, и я не могу понять — из-за эмоций, из-за грозящей нам опасности или из-за жадности. Наше время на исходе.