– Лекарь выгнал меня. Велел убираться. Боится, что я инфекцию подхвачу. Домой гонит, – прошептал Квятковский, – Что за болезнь он пока не ведает.
Полковник жил в Китай-городе. Его дом был небольшим теремом, построенным в середине семнадцатого века. Пара слуг, денщик, жена и пятеро детишек, старая мать, что доставала его иногда упреками по поводу и без оного. Когда он вернулся от золотаря домой, подозвал денщика и приказал ни кого к нему не пропускать, кроме лекаря, который должен в течение вечера приехать. Потом, подумав, добавил, что велит принести ему связку чеснока, что висел в кладовой терема.
Когда денщик ушел, закрылся в комнате, где у него стояла аглицкая кушетка, подаренная ему матерью Петра Алексеевича, царицей Натальей. Расстегнул камзол и бросил на табурет. Стянул сапоги и поставил рядом. Подошел к шкафу, где стояло несколько штоков с хлебным вином. Откупорил одну и наполнил кубок, почти до самых краев. Одним глотком осушил. В дверь постучались. Юрий подошел к двери и спросил:
– Кто?
-Я, Игнат, князь,– раздалось из-за двери, – принес чеснок, как ты наказал. Квятковский приоткрыл дверь и вытянул руку.
– Давай сюда.
Когда вожделенная связка оказалась в комнате, вновь захлопнул и громко, чтобы денщик стоявший все еще на той стороне, прокричал:
– Только лекаря!
Не расслышав, что ответил его денщик. Вернулся к шкафу. Разломал луковицу и запихнул дольку (целиком) в рот. Стал жевать. Затем налил вина и запил. И только после этого лег на кушетку и уснул. Проснулся от стука в дверь. Долбился денщик.
– К вам лекарь, – кричал он.
Пошатываясь, полковник подошел к двери и открыл ее. Доктор проскользнул внутрь и тут же захлопнул ее.
– У золотаря хрип[27], – молвил он. – Я боюсь, что вы тоже могли заболеть. Затем он увидел чеснок, и открытую бутыль.
– Я гляжу, вы уже занялись самолечением. Похвально. Но не сейчас.
Доктор приложил руку ко лбу полковника, пытаясь определить температуру. Потом потребовал открыть рот. Убедившись, что миндалины, в простонародье именуемые гландами, чистые. Достал трубку и стал слушать, как работают легкие.
– Вам повезло полковник, – улыбаясь, проговорил лекарь, – вы здоровы. Но это не значит, что вы должны игнорировать чеснок. Как говорила моя бабка – чеснок это лучшее средство от «хрипа». А теперь можете идти и спокойно общаться с домочадцами.
Квятковский встал с кушетки и надел камзол, хотел, что-то сказать, но доктор, словно прочитав его мысли, сказал:
– Маску я пришлю князю Ельчанинову.
На следующий день в Москву вернулся государь. Он выслушал, Ельчанинова и произнес:
– Живота не пожалейте, а вылечите его. Ларсон мне живым нужен. У меня к нему есть вопросы.
– Может я смогу дать ответы? – поинтересовался, осторожно, князь, опасаясь вызвать гнев монарха. – Он сейчас в бреду много, что наговорил.
– А разве он не по-шведски?
– И по-шведски, и по нашему. Иногда на незнакомый мне язык переходит.
– Скорее всего, эстляндский, – сделал вывод государь. – Ну, так что он такое говорит?
-Да все непонятное. Имена женские называет. Брата своего двоюродного обозвал альфонсом. Таллинн, пару раз сказал. Мне кажется, что это скорее название города, да вот только я что-то не припомню в Европе городов с таким названием. Но больше ворочается и спрашивает, какой сейчас год?
– Год?
– Да государь год. Ему говоришь тысяча семьсот первый, а он начинает орать: не верю. Сейчас утверждает две тысячи восьмой год. При чем от Рождества христова. И так по кругу.
-Странно, – вздохнул Петр, – на вопросы ты так и не ответил. Что мне тебя казнить?
– Государь, – прошептал побледневший князь.
– Да ладно тебе.– Усмехнулся монарх. Затем сжал руку в кулак, и поднес его к носу Ельчанинова, – но смотри у меня князь. Умрет золотарь, ты у меня головой ответишь. А теперь ступай.
Ельчанинов вышел от Петра бледный, словно смерть свою там увидал, чуть с Репниным в коридоре не столкнулся. Вот только тот вовремя в сторону прижался. Затем выскочил во двор и бегом побежал к домику золотаря. Вскочил в сени, маски принесенной лекарем нигде не было. Осторожно прикрыл дверь и заглянул в комнату. У постели Ларсона сидел полковник Квятковский, не смотря на надетую маску, Силантий Семенович узнал его по мундиру. Никто другой в Преображенском мундире не осмелился бы войти туда. В руках Юрия была бутыль, по всей видимости, с вином, связка чеснока. У ног стояла еще одна бутыль, но с красной прозрачной жидкостью.
– Если не боишься заболеть Силантий заходи. – Проговорил полковник, не оборачиваясь.
27
27 – Грипп. азвание болезни происходит от русского слова «хрип» – звуки, издаваемые больными.