Прошло три дня с того момента, как Ельчанинов и Ларсон покинули Ярославль. Пару раз останавливались на ночлег, в первый раз в Данилове, где князь запасся продуктами, потом в небольшом монастыре. А уж затем направились в сторону Вологды, где у Силантия Семеновича были дела, какие тот Андресу объяснять не стал. Ну, да и бог с ним, решил эстонец. Вот только доехать до града без приключений не получилось. И всему виной стала дорога, у которой, как потом объяснял князь «семь загибов на версту». Вот только считать их Ларсон не решился.
В весеннем лесу пел соловей. Причем заливался так, что Андрес даже заслушался. И ему казалось, что карета едет по кругу, не мог же певец преследовать их. Просека пару раз еще свернула и карета неожиданно остановилась. Дремавший до этого князь проснулся и выглянул в окно.
– Ну, что там такое Егор? – спросил он, у денщика.
– Дерево боярин. Силантий Семенович приоткрыл дверцу. Выставил ногу на лесенку и сказал:
– Вижу что дерево. Что делать то будем?
– Убирать с дороги боярин. Ни как не объехать. Кругом одни болота.
– И то верно, – согласился Ельчанинов, он толкнул рукой Ларсона, и молвил – вылезай, пойдем парню поможем. Он хоть и богатырь, но один вряд ли справится.
Ларсон спрыгнул на землю. Ему даже показалось, что земля под ногами заколыхалась.
– Вся Россия ваша – болото, – проворчал он, и последовал за князем. А тот уже вместе с денщиком пытались сдвинуть дерево в сторону.
– Эх, ухнем, – крикнул князь, и начал еще настойчивее толкать, когда к ним присоединился эстонец. – Еще немного и мы его сдвинем.
Надавили и хоть бы хны. Неожиданно за их спинами кто-то прокашлял. Путешественники развернулись и увидели направленные в свою сторону пистоли.
– Приехали, – проговорил мужик в потрепанном зипуне, хриплым голосом. – Оружие на землю.
Ларсон потянулся, уже было, вытащить из ножен саблю, но Ельчанинов рукой остановил его, и прежде чем разбойник выстрелил, молвил:
– Что, не узнал, Яшка? Мужичек прищурился. Минуту разглядывал князя и проговорил:
– А без бороды я воевода, тебя и не признал. Богатым будешь. Яшка повернулся к своим людям и добавил:
– Не стрелять! Это друг мой Силантий Ельчанинов. Эвон, какой стал. Чай, небось, на службе государевой.
– На службе. А ты, я погляжу, на большую дорогу вышел. Проезжих грабишь, да убиваешь?
– Есть такой грешок. Да только не моя это вина. – Проворчал разбойник, – я ведь всю жизнь верой и правдой царям служи. И Ивану, и Петру, и Софье. А он, антихрист, меня стрельца, из Москвы выгнал.
– Ты лучше скажи спасибо, что на плаху не лег, – парировал князь.
– Да вот и не знаю Силантий, что и лучше – казнь по утру, или та жизнь, что суждена нам, бывшим стрельцам. Или ты думаешь все так просто.
– Ты же сам был среди тех, кто руку на государя Петра Алексеевича поднял.
– Мы Софью охраняли царицу нашу.
– Царицу! – возмутился Ельчанинов, – Не ее вы охраняли. А полюбовника ее – князя Голицына.
– Может ты и прав Силантий, может и прав, – неожиданно согласился бывший стрелец, – но тогда, тогда мы думали, что служим царице. Петр, он ведь из-за границы словно подмененный приехал. Все русское ему не по нраву. Эвон дошел до меня слух, что государь войну с шведом начал. Дурашка, куда полез. Карл разбил его, да еще не раз бить будет.
– Разбил, – согласился Ельчанинов, – так и проиграл опять же из-за нашего с тобой брата. Воевать разучились. Голицын эвон на Азов ходил, свое поражение за победу выдал. Дисциплину среди стрельцов, маломальскую и ту порушил. Если бы стрельцы под Нарвой не побежали, битый был бы Карлос.
– А сам-то ты, где был?
– Я волю государеву исполнял. И на бранном поле в тот день не был. И сам об этом сожалею. Так что лучше отпусти нас. Помоги дерево с дороги убрать. Сам ведь, небось, подрубил?
– Сам. Да вот только отпустить тебя не могу.
– Это еще почему?
– Ты сюда стрельцов из Вологды пришлешь, чтобы они меня изловили, да дружков моих повесили на березах.
– Т-фу ты, – выругался князь, сплюнул на грязную землю, – я ведь тебя к себе на службу хотел позвать. Помнил, что воин ты с головой, и трусостью не отличавшийся. А теперь, теперь смотрю, ошибался. А теперь решай, что ты и твои товарищи со мной и с моими людьми сделаете.
Бывший стрелец Яшка Кольцо оглядел пленных, поднял, было, пистоль. Но потом резко отпустил.
– По живому режешь князь, – проворчал он. – Ребятки, помогите убрать дерево. Четверо парней, силой едва ли уступавших Егору помогли сдвинуть бревно.