Был крик. Бег. Она посмотрела на себя.
Стакан.
Нож пробил стекло. Она смотрела, как кусок, через который он прорвался, разлетелся на куски, скручиваясь в новые формы. Ее тело начало меняться и двигаться.
И тогда это было уже не ее тело.
Она рухнула на землю. Но она не делала этого возле трона из посеребренного дерева и кости. Она попала в объятия существа, которое пахло землей или пещерой. Ее опустили на землю, положили на колени тому, у кого она была. Он шептал ей успокаивающие слова глубоким голосом, который резонировал в его груди.
Подняв голову, она увидела улыбающееся, красивое, нечеловечески острое лицо Байодана. К двум его малиновым глазам… теперь присоединились другие. Открываясь там, где они были незримо спрятаны, теперь у него было семь глаз на лице. Два на скулах, где их быть не должно, два там, где должны быть, и три на лбу с вертикальными прорезями.
Его ненормальные глаза были чисто-красными, с черными точками в центре.
— О… о, мой.
Он улыбнулся. Его лишние глаза закрылись и растворились в коже. Ошеломленная, она протянула руку и коснулась его щеки. Там ничего не было. Но она видела это. И ждала. Где она была? Что? Лорд Байодан поймал ее. Но где она была? Как она пересекла комнату? Она слабо коснулась рукой своей груди и не нашла ни раны, ни лезвия.
— Это нормально быть сбитым с толку. Но вы в безопасности, миледи. Это, клянусь.
— Как…? — У нее так закружилась голова, что у нее скрутило желудок. — Я… я умираю. Опять таки.
— Шшш. — Он погладил прядь ее длинных волос за ухом. — Нет. Круинн получил рану, а не ты.
— Круинн?
— Прости меня за мою магию. Но мастер Валрой правильно предсказал необходимость иллюзии. Ты была Круином, а он тобой с того самого момента, как ты прибыла.
— Ты подменил нас?
— Мощная иллюзия, но не более того. Все-таки очень полезный подарок. — Он помог ей сесть, и она не могла сказать, кружилась ли у нее от этого голова больше или меньше. — И чтобы ранить моего друга, требуется гораздо больше, чем простой кинжал. Поставим нашу будущую королеву на ноги, а?
Сильные руки подняли ее, и она вздрогнула от неожиданности, глядя себе в лицо. Перед ней стояла еще одна Эбигейл. Единственная разница между ними заключалась в том, что у дубликата из груди торчал кинжал. Ее улыбка превратилась в улыбку, которую она никогда не носила, и не-Эбигейл вырвала кинжал из ее груди. Осколки стекла снова приняли форму.
— Ой..
— Сними маску, любовь моя. Ты ее пугаешь.
— Ой!» — Эбигейл увидела, как другая версия себя еще раз переместилась перед ее глазами. Осколки битого стекла, сто миллионов штук, прокатились друг по другу и развеяли иллюзию. Теперь, когда она была достаточно близко, она могла слышать его звук. Как стекло, скользящее по стеклу, высокое и пронзительное. Это скривило ей зубы.
Вскоре они снова стали тем красивым, красивым мужчиной, которого она видела раньше, хотя на этот раз сделанным из стекла, а не из плоти.
— Простите нас, моя госпожа. Мы забываем — Они усмехнулись. — Мы не так эффектны среди себе подобных.
— Все… все в порядке. — Она все так же дрожала. Ей хотелось крепкой выпивки и длительного отдыха. — Если вы… действовали, чтобы спасти мою жизнь, я благодарю вас.
Круинн наклонился и взял ее руку. Она ожидала, что она будет порезана ими и их миллионами движущихся осколков. Но под ее прикосновением стекло было гладким и совершенным и двигалось под ее прикосновением, как жидкость. На ощупь они были слегка холодными, как она и ожидала от стекла. Они склонили головы, и осколки их губ стали гладкими и податливыми, когда они поцеловали ее руку.
Возможно, немного медленнее, чем должны были.
Они вошли в нее, защищая от хаоса и криков, которые все еще окружали их, и прижали ее руку к своей груди. Где бы она ни касалась их или они касались ее, осколки подходили друг к другу.
Если бы она не так боялась, она была бы очарована.
— Достаточно!
Тишина звенела в ее ушах так же сильно, как и крики. Она обнаружила, что вступает в Байодан, отшатываясь от всего, что видела перед собой. И, пожалуй, правильное слово — нарисованное, потому что пол был забрызган кровью, и все это существо, которое, как она знала, выступало в роли художника и палача.
Голубые отметины на груди Валроя были испорчены малиновыми пятнами и брызгами. У его ног лежали три тела — и она с облегчением увидела, что Асташи среди них нет.
— Лжецы! Безвкусные, лицемерные дураки!» — Он широко расправил крылья, его голос каким-то образом был таким, который она узнала и смешала с рычанием зверя. — Кто здесь это сделал? Кто здесь задумал лишить ее жизни? Асташа не виновата во всей своей измене, ибо она была озабочена. Это значит, что это один из вас! Сделайте шаг вперед и с гордостью ответьте на свои преступления, и я ускорю вашу смерть.