— Планы? — она прижала ладони к деревянной стене, словно могла каким — то образом прорваться сквозь нее. создание преграждали ей пути к единственной двери ее маленького домишка.
— О, ты знаешь, — шагнув к ней, он лениво махнул рукой, его движения были плавными и хищными. — Завлечь тебя дарами, завоевать твое доверие, обманом заставить тебя рассказать мне о своем самом сокровенном желании… а затем вырвать тебя из этой твоей жалкой жизни, — он ухмыльнулся. — Ничего необычного.
— Не подходи ко мне! — она нырнула за ножом на соседнем столе. Но одним быстрым рывком, который ошеломил и смутил ее, вместо этого она оказалась лицом к деревянной поверхности. Деревянные тарелки с грохотом упали на пол, разбросав все содержимое. Ее рука была согнута за спиной, и она почувствовала, как что — то тяжелое давит на ее бедра.
— Хм… что ж, это неожиданно мило, — вес, давивший на нее, увеличился. — Действительно, очень мило, — рука с заострёнными ногтями, выкрашенными — она надеялась, что они были накрашены — в темный, иссиня — черный цвет, ударилась о дерево рядом с ее головой. — Возможно, мне придется вложиться в стол повыше. Тебе немного не хватает в росте, чтобы все вышло правильно.
— Слезь — слезь с меня! — она боролась, но бесполезно. Он в три раза больше ее, и намного сильнее. Это было все равно что оказаться в ловушке под упавшим деревом. — Слезь с меня!
— Так много требований… — он рассмеялся. Его бедра ударились в нее. Она почувствовала, как его горячее дыхание коснулось ее уха, когда он склонил свою голову поближе к ней. Несмотря на близость, его голос был едва слышным рычанием. — Для человека, что стал добычей Неблагого.
Она замерла, когда по ее щеке, прямо возле уха, медленно и горячо скользнул его язык. Каждый мускул в ее теле напрягся. Единственное, на что она осмелилась, — это задрожать от ужаса.
Неблагой. создание порочного и жестокого двора фэйцев. Она должна была понять это — как она могла быть такой глупой! Она не верила, что фэец постучит в ее дверь, не говоря уже о том, что он прижимался к ней.
Следовало опасаться народа Фейри. Их всех следовало уважать. Фэйри, как говорили, в дневные часы были лгунами. А те, кто приходил ночью… были чудовищами.
О, нет. О, нет, нет, нет…
— Пожалуйста… — вырвалось из нее сдавленным шепотом.
— О, теперь она говорит пожалуйста, да? — он усмехнулся ей в ухо. Он уткнулся носом в ее волосы, и из его груди вырвался низкий, как у животного, рокот, она испуганно заскулила. Это заставило его рассмеяться ещё громче, когда он приблизил губы к ее уху. — Глупая, прелестная малышка…
Ее мир снова пришел в движение, без предупреждения закружившись вокруг нее, когда он выпрямил ее и слегка оттолкнул от себя. Это заставило ее пошатнуться и зацепиться за один из деревянных брусков ее дома, чтобы не упасть.
Он медленно провел языком по нижней губе, его взгляд скользнул вниз по ее телу и снова вверх. Если бы у нее хватило смелости не испытывать страха, она могла бы обидеться. Как бы то ни было, она прикидывала в уме, сможет ли выйти через переднюю дверь до того, как он ее поймает. Она сильно в этом сомневалась. Она также сильно сомневалась, что у нее есть другой выбор, кроме как попробовать.
Неблагой медленно шагнул к ней. Сделав это, он прошел мимо одного из оберегов, которые она вырезала на брусьях своего дома. Подняв руку, он вонзил свои острые ногти в дерево и провел по нему, оставляя на поверхности широкие борозды, достаточно глубокие, чтобы из можно было проделать ножом.
— Ты оскорбила мое радушие, Эбигейл…
Она ошеломленно покачала головой.
— Пожалуйста, я — я не хотела тебя обидеть. Я не знала, кто ты.
— О, но ты знала. Иначе не вырезала бы эти дурацкие обереги. Может ты и не знала, что я за душа — боггарт я или гремлин, эльф или пикси, — но ты стремилась защититься от меня. Меня! — прорычал он, делая к ней ещё один шаг. А она — от него. — Я принес тебе дары. Ты пригласила меня войти. Я был добр к тебе.
— Я… мне жаль, я… — она не осознавала, что он приближается к ней, заставляя ее отступать от него, пока ее плечи не упёрлись в стену дома. Вскрикнув от неожиданности, она попыталась повернуться, чтобы убежать, но было слишком поздно.
— О? Теперь тебе даже жаль. Как быстро изменилось твое отношение, — он шагнул к ней, уперев руку в стену рядом с ней, заключив ее в ловушку. — Нет. Ты оскорбила меня. Я требую удовлетворения, прелесть, — когда она отвернулась от него, он схватил ее за подбородок, заставляя взглянуть на него. Он был массивным, и она чувствовала себя такой маленькой рядом с ним. — Что ты мне дашь? Хм? Мне, который не сделал тебе ничего плохого?