Но ее уже не было.
Только все та же широкая и чистая тропинка, тянущаяся в темноту, насколько хватало глаз.
Сглотнув комок в горле, она медленно повернулась по кругу, осматривая новое окружение. Она оказалась в ловушке, блуждая по миру, в котором все хотело убить ее… или еще хуже.
Выдохнув, она покачала головой и начала идти по тропинке, положив руку на рукоять своего ржавого меча.
Разгадать Лабиринт.
Вот что она должна была сделать.
Жаль, что у нее не было ни единого шанса. Но все равно нужно было попытаться.
Какой еще у нее был выбор?
10
Больше ходьбы.
Отлично.
Вздохнув, Эбигейл продолжила сетовать на боль в ногах. То, что она смогла немного посидеть, было приятно, даже если ее компания была менее приятной. Ее желудок больше не урчал, умоляя о еде, но теперь на смену ему пришла новая проблема.
Она была истощена.
Она не знала, сколько времени прошло с тех пор, как она спала. Путешествие «солнца» и «луны» казалось произвольным, то двигаясь быстрее, то медленнее, чем раньше. Полная луна на небе в этом странном осеннем лесу мчалась к центру, а затем оставалась там в течение, должно быть, нескольких часов, после чего медленно начала свой путь обратно к горизонту.
В том же направлении, откуда она пришла.
Это странное место, и я не думаю, что оно мне нравится.
Оно было прекрасным, даже если оно было причудливым и опасным. Мир вокруг нее был просто прекрасен. С деревьев падали янтарные листья, стекая по нежным дорожкам, словно снег. Даже казалось, что листья не падают на землю или что количество листьев на деревьях как-то уменьшается.
Это.
Она задрожала.
Как ни поражало ее окружающее пространство, она начинала чувствовать, чем оно было на самом деле — опасной штукой, готовой сожрать ее. Наполненное вещами, которые были готовы ее съесть.
И наполнен деревьями, которые наблюдали за ней. В лесу всегда была душа. Она глубоко верила в силу природы. Но здесь было по-другому. Никогда раньше деревья не смотрели на нее.
Идя по грунтовой дорожке, она стала подбирать на ходу камешки и камни. Ей понадобилось семь таких камней, каждый примерно одинакового размера. Прошло несколько часов, но наконец она собрала все, что ей было нужно. Она начала искать место для лагеря.
Без огня. Или постели. И вообще ничего, кроме того, что она несла. Она посмотрела на меч, висевший у нее на боку. На брюках остался мокрый след, точно повторяющий форму клинка.
Почему он всегда был каким-то мокрым? Впрочем, она не стала сильно сокрушаться по этому поводу, ведь это был меч и ее единственная защита. Она не собиралась смотреть на него свысока, даже если это означало, что ее нога будет все время мокрой. Даренному коню в зубы не смотрят, и не надо раздражаться на подаренный меч за то, что он сырой.
Но была одна вещь, на которую она не жаловалась, хотя бы мысленно и в тихом ворчании. У меня даже обуви нет благодаря этому ублюдку. Да, конечно, хорошо, он дал ей новую одежду и угостил ужином. Но именно из-за него она оказалась здесь в ловушке.
Из-за него ей предстояло либо умереть, либо стать его питомцем. Честно говоря, она не знала, что хуже. Вздохнув, она провела рукой по лицу.
— Я могла бы просто позволить ему превратить себя в кабана, и я бы не оказалась в такой передряге.
Сзади нее что-то засмеялось. Она обернулась, но никого не увидела.
— Алло? — звук был не такой, как раньше, как море хихиканья. Этот был одиночным, более громким и близким. — Кто там?
— Да.
Голос принадлежал существу, вышедшему из тени освещенных луной деревьев. Нет, не существу. Чудовищу. Ужас застрял в горле Эбигейл, когда она, пошатываясь, отступила от существа, которое шло к ней на четырех ногах.
На четырех очень длинных, болезненно тонких ногах. Или руках, возможно. В данный момент это было не так уж важно. Она бы подумала, что это человек, идущий на ходулях, как она видела однажды на карнавале, если бы не тот факт, что он был полностью сделан из костей.
Кости, которые выглядели как человеческие… но были соединены между собой нелепым образом. Как будто кто-то другой взял куски человеческих останков и соединил их вместе, чтобы создать это существо. Она видела челюстные кости в его плечах, ребра вдоль длинных и ужасных конечностей, а череп служил частью бедра.