Чья-то рука запуталась в ее волосах. Та была слишком ловка, чтобы быть тяжелыми кулаками монстров вокруг нее. Ее голова резко дернулась назад, и она обнаружила, что смотрит на самого настоящего демона. И если сатана не ухмылялся, как существо, которое нависло над ней, забрызганное кровью, то, возможно, насмешки были неуместны.
С его рук капала кровь. Но в его руке с ножом было что-то еще. Это было…
Ей снова стало плохо.
— Но… Но почему?
— Почему? — он усмехнулся. — Люди. Такие наивные, — он держал это в руке, окровавленное и свежее, свисающее, как ткань. — Позволь продемонстрировать.
Он отпустил ее, и она почувствовала медный привкус крови, которую он оставил в ее волосах.
Она старалась не смотреть на тело мальчика.
Она очень старалась.
Но она ничего не могла поделать. Ее разум заставил ее увидеть — заставил ее запечатлеть этот образ в своем сознании, где он сохранится до конца ее дней.
В два легких шага он подошел к горящему котлу. С того места, где она сидела, она не могла видеть, что кипело внутри. Он протянул руку и, зачерпнув жидкость в ладонь, поднял ее и позволил ей вылиться из его пальцев. Она была густой и черной, как смола.
Гоблины и гремлины смеялись и аплодировали.
Одним из когтей своих крыльев он погрузил сырую, окровавленную кожу мальчика в жидкость. Некоторое время он держал ее под водой. Когда он вынул руку, кожа была покрыта фиолетовыми и зелеными пятнами и не походила ни на одну шкуру, которую она когда-либо видела раньше. Она висела странным образом и казалась намного больше того куска, что вошла внутрь.
Вернувшись к телу мальчика, он толкнул его ногой, перевернув то с мокрым шлепком. Лужа крови распласталась на земле, темнея в лунном свете.
С размаху он накрыл мальчика вареной кожей, как одеялом. Возвращая его останкам то, что он забрал.
Мальчик закричал.
Его тело выгибалось и билось в судорогах.
Пурпурно-зеленая кожа прилипла к его телу, слишком большому для его маленького телосложения, и, казалось, поглотила его. К крику присоединился звук ломающихся костей и хруста сухожилий. Мальчик забился в конвульсиях.
Мальчик перевернулся, чтобы отползти, опираясь на руки и ноги, которые больше не были похожи на конечности. Но он рухнул, а потом затих.
Валрой наблюдал с нетерпеливой и жестокой усмешкой на его острых чертах лица.
Мальчик засмеялся. Хриплый и грубый, не похожий ни на один звук, который, как она могла себе представить, мог издавать десятилетний мальчик. Это был уже не мальчик. Существо стояло и, фунт за фунтом, было в три раза больше ее в обхвате, и на фут выше, чем она была. Черты его лица были распухшими и опухшими, покрытыми синяками и желтоватыми. Существо захихикало.
Вот как появляются гоблины.
Валрой повернулся, чтобы улыбнуться ей, и элегантно поклонился по пояс, его крылья сложились вокруг него.
Это было не совсем достойно, но Эбигейл не была уверена, что у нее был другой выбор.
Она упала в обморок.
***
— Что ж, я уверен, что эти события откинули меня назад в прогрессе. Думаешь, она захочет меня сейчас?
Анфар закатил глаза, наблюдая, как Валрой укладывает своего человека на кучу подушек и одеял, которые принц Неблагих использовал в качестве кровати. Анфар прислонился спиной к дереву позади него и закатил глаза.
— У тебя странная форма ухаживаний.
— Ты сам это сказал, — Валрой протянул руку и убрал волосы девушки с ее лица, прежде чем плюхнуться рядом с ней, дьявольски ухмыляясь. — Никто не будет любить меня. Никто «в здравом уме» не женится на мне. Так зачем утруждать себя попытками? Хм?
— Ты — воплощение самоисполняющегося пророчества.
Принц усмехнулся.
— Есть немало пророчеств обо мне. Мне не нужно добавлять еще что-то. Нет, ты просто жалуешься, потому что я принимаю ту роль, которую вы, ребята, поставили передо мной.
Он подпер голову рукой, положив локоть на большую подушку, и начал играть с длинными рыжими волосами Эбигейл.
Волосы, которые были чуть рыжее из-за крови, в которой она их испачкала.
— Тебе не следовало заставлять ее смотреть, — Анфар покачал головой. — Ты жесток к ней.
— Я хочу, чтобы она знала, что мы представляем собой. Кто мы такие. Но что еще важнее: кто я такой. Я не буду извиняться за свою натуру. Особенно перед будущей королевой. Она узнает все, на что я способен перед концом.
— Ты действительно собираешься жениться на ней, не так ли? — Анфар цеплялся за надежду, что он передумает. Что ему наскучит эта девушка, и он быстро от нее избавится. Но теперь он не был так уверен.