– Он мне совсем не нравится. Не думаю, что мы будем часто встречаться, у нас так мало общего.
– Если он позволит себе неучтивость по отношению к вам, сообщите мне, и я прискачу на белом коне спасать вас. Обещайте, Пруденс.
– Обещаю, – она поймала себя на том, что переняла у Дэмлера характерное движение плечами, и смутилась.
– Сколько хлопот вы, женщины, доставляете нам! Кто бы мог подумать, что я возьму на себя роль доброго дядюшки-покровителя провинциальной старой девы.
Пруденс сжалась при этих словах, но не подала вида. Хорошо, что он наконец осознал, что она не мужчина.
– Я опять обидел вас, во всем виноват мой длинный язык.
Пруденс поняла, что скрыть свою реакцию ей не совсем удалось.
– Вам всего двадцать четыре года. И так как вы сняли чепец, то уже не старая дева. Сделайте милость, мисс Мэллоу, наденьте его снова и начните изображать старую деву – эдакого синего чулка лет сорока, чтобы я перестал волноваться за вас.
– А вы не волнуйтесь. Я не одинока, у меня есть семья, они в состоянии обо мне позаботиться. А вы лучше думайте о Шилле и Могуле. Когда вы должны представить пьесу на суд?
– Не в этом сезоне, она еще даже наполовину не сделана. – Он встал. – Ну, я пойду, мисс Мэллоу. Можно завтра зайти? Мне хотелось, чтобы вы прочитали о проделках Шиллы и высказали свое мнение. Ваше мнение я ценю выше других.
– Буду рада помочь, – ответила Пруденс с чувством гордости.
Хотя он и обидел ее как женщину, но все же как приятно было услышать высокую оценку ее таланта от поэта такого ранга, как Дэмлер.
ГЛАВА 9
На следующее утро Пруденс получила две записки. Одну из них сопровождал букетик фиалок от мистера Севильи – накануне она в разговоре упомянула, что любит фиалки. Мистер Севилья просил составить ему компанию для прогулки по городу в дневное время. Пруденс уже договорилась с Дэмлером на это время и была рада, что не сможет поехать с Севильей. На другом конверте был герб, Дэмлер писал в записке: «Мисс Мэллоу, сегодня днем не могу привезти к вам Шиллу. У нее другие планы, мы не вправе ей мешать. До скорой встречи. Дэмлер надеется на ваше благоразумие в отношении С».
Пруденс почувствовала себя так, словно ее предали. Она перечитала записку, стараясь найти в ней скрытый комплимент или, напротив, оскорбление. Шутливый тон был для нее не нов – Дэмлер всегда шутил. Наверное, задержало важное дело. Он же сам сказал, что ничье мнение не ценит выше, чем ее. Ничего, скоро придет. «Дэмлер надеется на ваше благоразумие в отношении С». Это, конечно, Севилья. Странно, что он не сообщает, что его задерживает. Если бы она отменяла визит, то считала бы своим долгом объяснить причину. Но Пруденс не видела такого серьезного повода, который заставил бы ее отменить встречу с Дэмлером. В сердце закралось невольное подозрение, от него она перешла к ревности, и вскоре у нее появилась уверенность, что Шилла просто предлог, за которым скрывается его содержанка. Именно поэтому он не объяснил причину, был уверен, что его друг, как любой мужчина, поймет с полуслова и сочтет причину достаточно веской.
Взгляд Пруденс упал на букетик фиалок. Дэмлер никогда не присылал ей цветов, ему это просто не приходило в голову. Почему она должна сидеть дома, в то время как он развлекается с кем-то? Пруденс взяла перо и ответила согласием на предложение Севильи. Она поедет в парк, ничего предосудительного в этом нет. Она вовсе не собирается уязвить Дэмлера. В душе таилась надежда, что встретит его в парке с девицей, которая была в опере.
Мистер Севилья заехал за ней в три часа и принес огромный букет цветов. В душе Пруденс посмеялась над этой, второй за день, демонстрацией состоятельности – жест говорил об отсутствии вкуса и чувства меры, – но она великодушно приняла розы.
– Вижу, что фиалки вам понравились, вы прикололи их к самому сердцу, – поддразнил Севилья.
Пруденс вспомнила предостережение Дэмлера.
– Но цветы всегда прикалывают к жакету, а левая сторона удобнее правой.
– Цветам повезло, – сказал он со вздохом, когда они выходили из дома, и надолго задержал взгляд на фиалках на ее груди.
– Давайте поедем скорее, мистер Севилья.
– Да, в доме вашего дяди негде уединиться. Кларенс, узнав о богатстве Севильи, старался не упустить возможности поговорить с ним.
– Дяде нравится беседовать с моими друзьями.
– Да, это естественно, Я вижу, что он ко мне неплохо относится, – сказал Севилья с напускной скромностью.
– Вы ему очень симпатичны, – заверила Пруденс.
– Все же вам нелегко с ним под одной крышей. Иногда, должно быть, хочется побеседовать с кем-то из друзей наедине. Вы же вращаетесь в литературных кругах и должны испытывать необходимость в собственном доме.
– Временами мне кажется, что если бы у меня был свой дом, я могла бы работать лучше, но мы с мамой несколько стеснены в средствах после смерти отца.
– Если дело только в деньгах, то это досадно.
– Но деньги играют важную роль, особенно когда не имеешь их в достаточном количестве.
– Такая леди, как вы, не должна испытывать нужды, ей пристало красиво одеваться и носить драгоценности.
Пруденс подумала, что лучший в ее гардеробе голубой наряд для прогулки не заслуживает осуждения.
– Я имею в виду настоящие бриллианты, а не те мелкие камешки, которые были на вас в театре.
– Вряд ли у меня когда-нибудь будут бриллианты, но я неплохо обхожусь без них.
– Разве вам никогда не хотелось носить шелка и дорогие украшения?
– Иногда. – Пруденс вспомнила приятельницу Дэмлера в белом шифоне и роскошных алмазах.
– Вы правы, вам не нужны бриллианты, вы сами драгоценный камень, в вас есть блеск – вы писательница и умнейшая леди. Одним остроумным словом вы затмеваете сияние самого дорогого бриллианта. К тому же ум не купишь за деньги, он передается по наследству, как титул.
– Или деньги, – засмеялась она, подумав, что он вовсе не так плох.
– Именно, как деньги. Но деньги можно получить и иными путями.
– Например, упорным трудом.
– Хорошенькой женщине не обязательно много трудиться, чтобы иметь деньги. Состоятельный мужчина сочтет за счастье поделиться с ней. – Мистер Севилья схватил ее за руку. Пруденс растерялась, но решила сохранять благоразумие. Она отдернула руку и немного отодвинулась от своего спутника.
– Какой красивый фаэтон, – она показала в окно на высокую карету, в которой сидела нарядная дама. Пруденс выглянула, чтобы лучше разглядеть леди и убедиться, что это не знакомая Дэмлера. Но это была не она.
– Хотите иметь такой же?
– Конечно. Кто же от подобного откажется? Хотя не уверена, что смогу править им так же ловко, как эта леди.
– Лошади у нее обычные. У меня есть пара лошадок подобной масти, породистые кобылки. Если запрячь их в ландо, им не будет равных.
– Заманчиво. Почему бы вам не подобрать для них карету, мистер Севилья?
– Клянусь Богом, я это сделаю. Все, что пожелаете.
– Я не имела в виду свои желания, только ваши, – несколько смутилась Пруденс.
– Думаю, что наши вкусы совпадают, – сказал он, удовлетворенно улыбаясь и считая, что успешно продвигается к цели.
– Давайте пройдемся немного пешком, – предложила Пруденс, когда карета въехала в парк.
Севилья старался удовлетворить каждую прихоть мисс Мэллоу. Он с удовольствием отмечал взгляды, которые некоторые из гуляющих в парке бросали на Пруденс. Мисс Мэллоу становилась известна в обществе не столько благодаря книгам, сколько Дэмлеру. Севилья понимал, что он не единственный джентльмен, пытающийся завоевать, ее благосклонность. Он знал, что уступает многим, особенно тем, что не обладает титулом. Ему нужна любовница, которая поднимет его над толпой, и он полагал, что кандидатура мисс Мэллоу на эту роль – идеальный вариант. Не какая-нибудь пустышка, а восходящая литературная звезда. Будучи писательницей и женщиной широких взглядов, она не станет противиться незаконной связи, хотя у него возникали подозрения, что до него у нее никого не было. Дядюшка и мать могли оказаться серьезным препятствием, но ему было ясно, что Пруденс не выносит дядю, старого глупого зануду, а мамашу можно будет купить. Девушка дала понять, что обойдется ему недешево. Бриллианты, карета – это только начало. Придется содержать ее по высшему классу и позволить ей принимать друзей. Всех, кроме Дэмлера. Здесь он решительно скажет нет.