На обратном пути Севилья пригласил мисс Мэллоу в театр на следующий вечер. Пруденс, однако, не хотела идти с ним одна и сказала что будет занята. Он посчитал, что девушка набивает себе цену, и решил что настало время расточать щедроты.
На следующее утро мисс Мэллоу получила еще один букет, в который была вложена синяя бархатная коробочка. Пруденс онемела от изумления, увидев в ней прекрасное бриллиантовое ожерелье. Она вынула его и стала рассматривать. Первое, о чем она подумала, что это, должно быть, ошибка, и Пруденс побежала к матери посоветоваться, не следует ли вернуть коробочку в цветочный магазин. Позвали Кларенса, чтобы он высказал свое мнение.
– Какой смысл возвращать бриллианты в цветочный магазин? Они не имеют к магазину никакого отношения, – резонно заявил он.
– Их должны были вложить в другой букет, – предположила Пруденс. – Похоже на свадебный подарок или что-то в этом роде. Давайте сходим вместе, дядя. Мне не хотелось бы идти одной, имея при себе такую ценность, а послать лакея мы не можем.
– Ну, что ж, попробуйте сходить вместе, – согласилась миссис Мэллоу, любовно поглаживая камни.
Пока они обсуждали вопрос, Пруденс развернула записку и удивилась еще больше. Мистер Севилья постарался снабдить подарок подходящим сопровождением. Записка гласила: «Нижайше прошу – примите это ожерелье как залог моего уважения и указание на мои намерения».
Пруденс передала записку матери.
– Это не ошибка, – сказала она. – Ожерелье от мистера Севильи.
Кларенс выхватил записку из рук сестры.
– Какой негодяй, – зарычал он. Миссис Мэллоу забрала записку назад и дочитала до конца.
– Не спеши, Кларенс, – успокоила она брата. – Видишь, он говорит о «намерениях». Это подарок в знак обручения.
– Мы не обручены, – сказала Пруденс, охваченная ужасом. – Как он смел?! Я его почти не знаю. Говорить о помолвке, едва познакомившись, просто нелепо.
Кларенс снова прочитал записку.
– Ты, права, Вилма. «Указание на мои намерения». Он хочет жениться на Пруденс.
– Но я не хочу выходить за него, – ответила Пруденс.
– Не хочешь? Чепуха, – заявил Кларенс. – Севилья симпатичный человек. Всех знает. А я-то решил, что он оскорбляет тебя. Вот умора! Он отлично знает, что я знаком с сэром Альфредом и лордом Дэмлером. Кстати, Дэмлера давно пора проучить – то ухаживает, то не ухаживает. Сам не знает, чего хочет. Вот и утащат невесту прямо из-под носа. Так ему и надо.
– Дядя, я не собираюсь принимать ни ожерелье, ни предложение мистера Севильи.
На протесты Пруденс дядя Кларенс не обратил никакого внимания.
– Вот, подожди, все расскажу миссис Херринг. Ее перо уже высохло. Сам отвезу ей картину и скажу, что ты задумала. Настоящие бриллианты, – благоговейно произнес он, любуясь ожерельем. – Жаль, что не смогу нарисовать их. Нужно сделать портрет мистера Севильи. На заднем плане в качестве символа – город в миниатюре, названный в его честь. Или деталь – готический собор или Алкасар.[7] Кажется, у меня где-то были виды Севильи. Можно изобразить его в костюме испанского гранда. Лоренс всегда одевает свои модели в торжественные костюмы. Не хочу копировать его, чтобы не доставлять ему удовольствия. Лучше изображу мистера Севилью в современной одежде на фоне замка. В руке у него будет кусок золота. Золото всегда хорошо получается.
– Ожерелье я все-таки верну, – решительно заявила Пруденс.
Миссис Мэллоу колебалась.
– Жаль отказываться от такого дорогого подарка, Пру. Неужели он тебе совсем не нравится? Производит неплохое впечатление, такой галантный, веселый и добродушный. Тебе уже немало лет…
– Нет, мама, я не позволю сделать себя предметом купли-продажи.
Кларенс, рассматривая ожерелье на свет, бормотал под нос:
– В них есть желтые и оранжевые переливы. Никогда не пробовал класть оранжевый на бриллиант. И синий, и зеленый, и красный. Радуга, настоящая радуга. Призма. Теперь понимаю, как надо рисовать бриллиант! Пойдем в студию, Пру, нарисую тебя в этом ожерелье, а на заднем плане – Севилью.
– Я же сказала, что не приму его, – вспылила Пруденс и выхватила у него ожерелье.
– Подумай, что ты делаешь, Пру, – предупредил Кларенс. – Другого такого не получишь. Этот человек богат, как Крез. Тебе не придется писать книги, портить глаза… Будешь разъезжать по балам, коронациям и Испании.
– Он обычный человек, не принадлежит к знати, дядя, – сказала Пруденс, стараясь загладить впечатление от своего отказа.
– НЕ знаю, какие титулы носят в Испании, но не сомневаюсь, что он маркиз или что-то в этом роде. Иначе они не назвали бы город в его честь. Во время медового месяца поедете в Севилью, там узнаешь. Он похож на испанца – темные глаза, загар…
– Медового месяца не будет.
– И даже если он не испанец, – продолжал рассуждать Кларенс, не слушая ее, – он может купить титул. Если кошелек позволяет, все можно купить. Пусть начнет с «сэра», а потом постарается заслужить «Ваша Светлость».
– Немедленно верну ожерелье, – сказала Пруденс и вышла, забрав коробку с собой. Миссис Мэллоу бросилась за ней. – Он зайдет сегодня. Подожди, посмотришь, что он скажет, Пру. Подумай немного, будь разумной, дорогая. Раньше ты всегда была такой рассудительной.
– Я и сейчас веду себя разумно, мама. Не хочу выходить замуж за мистера Севилью. Поверь, очень не хочу. Он мне совершенно безразличен, в этом смысле, имею в виду.
– Дорогая, не нужно надеяться, что Дэмлер женится на тебе. Он намного выше по положению. Ты ему нужна как коллега, как друг. Это ясно видно.
Пруденс испугалась. Она и не предполагала, что окружающие замечают ее чувства.
– Я тоже отношусь к нему чисто по-дружески.
– С твоей стороны это не просто дружба, насколько я могу судить, – сказала мягко миссис Мэллоу. – Не собираюсь неволить тебя, мне неприятна даже мысль об этом. Ты уже взрослая и вольна поступать, как считаешь нужным. Но не спеши, дорогая. Подумай немного. Как хорошо быть независимой и не волноваться о будущем. Пока мы с Кларенсом, нам хорошо, мы не нуждаемся. Но он не вечен. Рано или поздно дом перейдет к его сыну Джорджу, а он вряд ли захочет, чтобы мы сидели у него на шее.
Пруденс не изменила решения, но обещала не предпринимать поспешных действий. Все, что говорила ее мать, было бесспорно. Впереди их ждало безрадостное существование в бедности, чего можно было избежать, приняв предложение джентльмена, который был ей несимпатичен. Этот человек мог дать ей все, чего она желала, а главное – дать ее матери то, чего та желала от жизни. Но нужно было заплатить слишком высокую цену. Ей было непонятно, почему ее независимость должна полностью зависеть от мистера Севильи. Для ее отказа принять предложение мистера Севильи были и другие причины.
Днем мистер Севилья явился с визитом, и, чтобы дядя Кларенс не вмешался с несвоевременными поздравлениями, она схватила накидку и отправилась на прогулку.
– Получили мой маленький подарок? – спросил Севилья, когда карета отъехала от дома.
Пруденс захватила ожерелье с собой и держала его в сумочке.
– К сожалению, мистер Севилья, я не могу принять его.
– Это сущая безделица. Если нам удастся договориться, вы получите настоящее ожерелье. Я не скряга, мисс Мэллоу, уверяю вас.
– Абсолютно в этом уверена, мистер Севилья, вы очень щедры, но у меня нет ощущения, что мы подходим друг другу.
– Прекрасно понимаю, что уступаю вам по уму, но если вы не сочтете обременительным, вы могли бы многому меня научить. Мы могли бы быть счастливы вместе. Уютная квартирка – или дом, если хотите, – в городе или за городом. Все как пожелаете.