— Нет, поверить не могу. Доктор Ашингтон — «Блэквудз мэгэзин» — прямо сон наяву.
— Вам снятся такие триумфы, не правда ли? А проснувшись, вы размышляете, стоит ли принимать предложение набоба. Ловкость рук и никакого мошенничества. Я никак не приду в себя от этой новости. Она почище статьи Ашингтона. Просто дух не могу перевести. Так как насчет завтрашнего визита с доктором Ашингтоном?
— В любое время, когда ему удобно. А когда же я увижу вашу Шиллу?
— Завтра я подкину ее Ашингтону, а через денек, надеюсь, вы соблаговолите просмотреть ее. И скажите, не слишком ли она рискованная. Хотя, надо заметить, Шилла на глазах цивилизуется. Взялась за ваши романы. Она уже заговорила со мной о браке.
— То бишь с Моголом?
— Да нет, от него она давно уже сбежала и теперь связалась с каким-то нечестивцем из каравана, я же говорил. Теперь пристает ко мне, чтобы я сделал его переодетым принцем или чем-нибудь в этом роде. — Даммлер рассмеялся и вышел из кабинета.
Хетти пришла в восторг от новости, принесенной Даммлером, хотя с трудом могла поверить, что мисс Маллоу сумела загнать Севилью в ловушку.
— Быть того не может. Всюду говорят, что он нацелился на Бесплодную — баронессу Макфей. Она проводила в могилу уже двух супругов, от которых не имела наследников, потому и прозвана Бесплодной. Имея такую невесту на примете, Севилья мог искать в лице мисс Маллоу подругу жизни, но никак не законную жену.
— Да нет, предложение по всей форме, как она сказала мне. Остается надеяться, что наша леди может отличить одно от другого. Она странное сочетание невинности и опытности. Но как бы там ни было, уверяет, что Севилья все время вел себя с ней исключительно пристойно и с должным почтением, чего от него нельзя было бы ожидать, вынашивай он планы сделать ее своей любовницей. Кроме того, она по характеру не из тех, кто готов быть наложницей набоба.
Леди Мелвин задумалась.
— Я вспомнила ее каламбур в опере насчет твоей белокурой красавицы. Беседа у них явно была фривольной, коль скоро они обсуждали подобные темы. А насчет того, что есть предел для числа незаконнорожденных детей, — это тоже ее шуточка. Лично я опустила бы планку еще ниже, а я себя наивной не считаю.
— Но это же шутка, Хетти. Она вечно шутит. Она живой, веселый человек, и эта ее живость порой тянет ее за язык, и она может сказать нечто из ряда вон выходящее. Я и сам, бывает, несдержан на язык.
— Ну а уж ты у нас невинен как дитя! Все ясно. Она невинна как лорд Даммлер. Словом, тертый калач. Тогда она хорошая пара Севилье. Вот только не сходится. Почему она его отвергла, если, конечно, речь шла о замужестве?
— Она его не любит.
— Если это единственная причина, то это невинность самой высшей пробы, выше некуда, если угодно.
— Но это угодно ей, — ответил Даммлер, и по его довольному выражению Хетти показалось, что это угодно и ему.
Глава 10
В том, что состояние Севильи пущено по ветру, было отчасти забыто, когда лорд Даммлер вернулся, а Пруденс сказала, что о ней будет написано в знаменитом журнале; она снова стала племянницей Кларенса и снова па щите.
— Значит, скоро будем читать о тебе в «Морнинг обсервер»? — с глуповатой улыбкой спросил дядюшка.
— Не в газете, дядюшка. А в литературном журнале. Называется «Блэквудз».
— «Обсервер» перепечатает и уделит колонку-другую. Как же они могут пропустить такое? Сегодня твое имя в газете — завтра, смотришь, твой портрет в витрине книжной лавки, как Даммлера.
— Это не такой журнал — не массовый, понимаешь, но очень престижный в литературных кругах. Его читают другие писатели и культурные люди, но до портретов далеко.
— Вечно ты принижаешь себя, Пру, — подтрунил над племянницей Кларенс. — Ты и о Севилье, и о Даммлере говоришь, что они только твои друзья, а они посылают тебе бриллианты и делают предложения.
— Только мистер Севилья.
— Даммлер поймет намек и пошевелит мозгами. Надеюсь, ты ему рассказала?
— Да, упомянула.
— Это было благоразумно, Пруденс, — бросил он заезжую шутку Уилме, и та улыбнулась.
— Так, так, значит, мы должны готовиться к важной встрече? Как нам лучше нарядиться к приему доктора Ашингтона?