— Очень мило. Уютно, — оценил Даммлер, хотя от него ожидалось больших изъявлений восторга. ~- Хорошо, когда есть стол, на котором можно писать.
— И славная компания из писательской братии, — показал на стену Кларенс. — Моя работа.
— Узнаю манеру. Я уже говорил вашей племяннице, что они мне очень нравятся. Замечательно.
— Есть здесь и лампа, и подсвечник на случай, если ей захочется работать по ночам.
— Здесь ей не страшны ни дождь, ни пекло, — поддержал художника Даммлер, глядя поверх его головы, чтобы убедиться в наличии кровли, должной спасти Пруденс от других напастей. — Ну, мисс Маллоу, в таком раю только ленивый не будет писать.
— В чем, в чем, а в лени ее не упрекнешь. Она все время бумагу марает, если, разумеется, не витает в облаках.
— Не люблю попусту время терять, — проговорила Пруденс. — Кстати, вот сейчас я как раз его теряю. Покажите вашу рукопись, Даммлер.
До Кларенса наконец дошел намек, и он удалился, задержавшись на пороге, чтобы полюбоваться племянницей в компании со знаменитым пэром и поэтом в уютном гнездышке. Ему даже захотелось запечатлеть эту сцену для потомков — кабинет, книги, письменный стол, поэт, племянница — все, все, — но миг прошел, и он отправился к сэру Алфреду, чтобы поведать ему все перипетии дня.
— Берите стул и присаживайтесь, Даммлер, — пригласила Пруденс. — Мы здесь за роскошью не гонимся. Стены, пол, окна — все, что полагается.
— Ваши успехи ударили дядюшке в голову, — заметил Даммлер, усаживаясь и закидывая ногу на ногу.
— Не сомневаюсь. Когда он увидит в витрине книжной лавки мой портрет, он подарит мне бриллиантовое колье. Жаль, что он не может написать его.
— Вы не в таком восторге от его работы, как он от вашей. Вы забыли о трюке с призмой.
— Верно, совсем выскочило из головы.
— А теперь выкладывайте, как вам удалось соблазнить доктора? Все до мелочей.
— Секрет прост. Сидите, кивайте и поддакивайте, а он уж откроет в вас фонтан мудрости. Только вообразите, Даммлер, оказывается, у меня есть тема. А я-то и не знала, пока он мне все не растолковал.
— Как вижу, чепец пришелся в самый раз, и голубые очи тоже. Конечно, еще ваше умение гладить по шерстке. Сдается мне, шерстка у него заблестела с самого начала.
— Если гладить с умом — и замурлыкает.
По лицу Даммлера пробежала тень, но он тут же заулыбался.
— Так что у вас за тема? Это я на случай, если он спросит меня.
— Одно дело кивать и поддакивать, совсем другое — объяснять. Хотите верьте, хотите нет, но она затрагивает саму сущность бытия. Ни больше ни меньше; не какие-то там расхожие идейки. Это Вордсворт может довольствоваться трюизмом вроде того, что, дескать, природа лучший учитель, а Даммлер проповедовать жизнь действия; когда открываешь мои тома — копай глубже и ищи вечные истины.
— Он плут под стать вам, мисс Маллоу. Что бы он там ни плел, ваша тема — здравый смысл. Вы выводите на сцену ложные человеческие претензии и осмеиваете их.
— По правде говоря, он сыпал латынью, так что, может, я не все поняла…
— Но вы ему понравились? Он о вас напишет?
— Насколько я поняла, это я вам обязана его интересом ко мне. Не отрицайте, он вытащил кота из мешка. Так что большое вам спасибо.
— Он спросил меня, кого я считаю лучшим прозаиком за последние два года, и я назвал вас.
— Он не считает, что в романе, написанном женщиной, можно найти что-либо серьезное.
— Кто же еще откроет нам душевные движения женщины? Мужчине это не под силу. А вот, дева благоразумная, взгляните на другую сторону жизни. — Даммлер протянул ей рукопись.
Она открыла ее и просмотрела первую страницу.
— Боже милостивый, мои невинные глаза! Вы просто шокируете меня. Что за язык! «Чувственное тело», «сладострастные изгибы», «полные губы», «очи, полные любви» — а это всего лишь описание вашей Шиллы? Что будет, когда эта дива откроет свои полные губки — я заранее трепещу.
— Черт побери, это я такое понаписал? Она изменилась. Претерпела полную метаморфозу. Я переделаю эту первую страницу. Пропустите это и переходите к диалогу. Это же ремарки для Уиллса.
— Я знаю только одну даму, подходящую под описание. Хотя, впрочем, о чем я? Шилла же восточная женщина — черноволосая!
Пруденс пролистала рукопись, не поднимая головы и не видя усмешки Даммлера.