Все ее горести развеялись на следующий день, когда доктор Ашингтон пришел за своей статьей и пригласил ее отобедать у него в компании с Колриджем и мисс Верней.
— Пора вам познакомиться с другими писателями вашего поколения. Нельзя творить в вакууме.
— Я уже знакома с мисс Верней, — заметила Пруденс.
— Неужели? — Видно было, что он искренне удивился. Ему хотелось самому познакомить их. Он остался на чай и потряс Кларенса и миссис Маллоу разговорами о философии и истории, наполовину сдобренными латынью. Гёте и Кант не сходили у него с языка и звучали так же запросто, как какие-нибудь Смит, Браун или Джоунс. Он рассказал о редчайших книгах, которые имелись в его библиотеке в единственном экземпляре. А библиотека критика, по его признанию, насчитывала пять тысяч книг.
Пруденс получила приглашение взглянуть на библиотеку, чтобы убедиться, какие премудрости сокрыты в кожаных переплетах с тиснеными названиями. Он продемонстрировал ей три тома, но, поскольку они были на греческом, латинском и русском, ей ничего не оставалось, как восхититься великолепной печатью и выразить сожаление, что она не знает эти языки.
— Женщине незачем забивать голову подобными вещами, — снисходительно улыбнулся Ашингтон, и они отправились в столовую выпить шерри и отведать вместе с миссис Ашингтон остывшие макароны.
Когда Пруденс пришла домой, ей сказали, что заходил Даммлер и забрал свою рукопись.
— Он поговорит с тобой о ней в следующий раз, — сообщил Кларенс. — Ему не терпится узнать твое мнение. Я сказал, что ему стоило бы отдать рукопись на рецензию Ашингтону. Уж он-то разберется, что там что, но Даммлер стал отнекиваться. Он был как на иголках и тут же убежал.
— Он сказал, когда зайдет? — спросила Пруденс.
— Нет, но, по-видимому, объявится попозже или завтра. Мы малость поболтали о Гёте и Канте, но он тут же улетел. — У Пруденс чуть глаза на лоб не вылезли, и она пожалела, что не осталась дома, вместо того чтобы глотать пыль и мудрость в библиотеке доктора Ашингтона.
— Вот что я подумал, Пру, — бросил Кларенс. — Не сделать ли тебе еще одну полку в библиотеке? Эти две, как я вижу, ты уже заполнила, а в доме найдется еще добрая дюжина книг, которые можно туда поставить. У меня есть Библия, еще от Анны остался словарь, не говоря уж о «Блэквудз мэгэзин», который я выписал. Будет на что ссылаться.
— Вы выписали «Блэквудз мэгэзин», дядюшка?
— А ты как думала? Я несколько запустил чтение, но, если на то пошло, что может быть лучше хорошей книги? Там упоминают обо всех книгах и еще о каждой что-то пишут. Само собой, когда я буду писать доктора Ашингтона, я вложу ему в руку томик. Это ж надо, сколько книг читает этот человек! Уму непостижимо.
Через два дня, в тот самый день, когда у доктора Ашингтона был назначен званый обед, в свет вышел номер «Блэквудз мэгэзин» со статьей, и Ашингтон сам принес его Пруденс. Он застал ее за работой без чепца и с удивлением посмотрел на нее:
— Простите, мисс Маллоу, я застал вас en desabille1, (1 Неприбранная (фр.) но мы уже друзья, и вам незачем краснеть.
Она с недоумением посмотрела на него, а он как пришел, так и стоял словно столб, глядя на ее милое личико.
— Вы же без чепца, — пояснил он.
— Ах да, я часто работаю без него. «Особенно когда жду лорда Даммлера», — про себя
подумала она. Его не было уже несколько дней.
— Я оставлю дверь открытой, — сказал доктор Ашингтон.
Пруденс поняла, что он поражен, что она не зовет мать, чтобы та посидела с ними в кабинете. И хотя дверь была нараспашку, в комнате, как показалось Пруденс, было, как никогда, душно.
— Знаете, что я принес? — спросил Ашингтон, протягивая ей журнал. — Тут о вас.
Она взяла номер и поблагодарила его.
— Я забежал, чтобы занести журнал и заодно сказать, что карета дядюшки Кларенса может не ждать вас. Я сам с удовольствием провожу вас до дому по окончании вечера. Вы услышите интересные разговоры. Колридж — хороший собеседник, а Даммлер всегда остроумен.
— Даммлер будет? — спросила она. Поскольку он давно не заходил, она толком не знала, будет ли и он.
— Он не присылал записки до вчерашнего дня. Даммлер в этих делах не очень обязательный. Если бы он не принял приглашение, мне пришлось бы кого-то позвать для ровного счета. К счастью, всегда можно позвать какого-нибудь писателя в последнюю минуту. Многие рады были бы получить мое приглашение в последний момент и не сочли бы это за оскорбление.