Когда командир закончил, Стуколин тут же потребовал, чтобы ему тоже аккомпанировали. Зная, какой у друга слух, Громов попытался отговорить Алексея от этой безумной затеи, но тот упёрся рогом. Тогда Константин сам взял гитару в руки, подобрал простенький мотив на два аккорда, а Стуколин с восторженным азартом заорал во всё горло, распугивая местных собак, сбежавшихся на запах шашлыка:
Мчусь поперёк нейтральных вод.А там авианосец прётИз галса в галс, пытаясь этим с толку сбить.А справа «Ф-15» жмёт, и ниже пара их ползёт.Как гнусом, небо ими здесь кишит.
Седьмой американский флотПространство милями крадёт.Но я не тот, что много лет тому назад.Теперь я – с опытом моряк. Мой «Су» – не то, что робкий «Як».И я могу устроить здесь им маскарад.
Друг друга знаем голоса,Но заливает пот глаза.Кто скажет, что тебя сегодня ждёт.Бескрайний океан – не сон. А вот уж рядом «Орион»Моторами, как дряхлый дёд, трясёт.
Конечно, это не война. Но чувств такая же волна.Красавец-крейсер наш заснят в ходу, как пить.Пиши, доллары – на счетах, и форма будет в орденах.Работу смогут там такую оценить.
Эх, шваркнул бы я по винтам,Послав инструкции к чертям.Улыбки наглые смахнул бы с этих сук.А то летят, куда хотят, снимают всех и вся подряд.И часто это сходит с грязных рук.
В прицеле лампа «Пуск» горитИ в сердце боя страсть кипит.Характер дали б мне славянский проявить…По горловины я залит и, как струна, форсаж звенит.Не одного из них сумел бы завалить.
Когда-то снимут все табу.Напомним всякому врагу,Что память вражья коротка.За бой и труд цена одна, одна страда нам всем дана.В дозоре дальнем Родина близка.
Но время кончилось моё.Промчалось быстро, как кино.Я ухожу отсюда в заданный квадрат.Придёт на смену мне мой друг.И те, кто вяжут этот спрут,
Всё осторожней из кабин своих глядят…
Подполковник Вересов, поддавшись хмельной ностальгии, выступил поскромнее Стуколина, исполнив медленно и печально песню «Застывший МиГ»:
В далёкой дали заграничнойУ лёгких трубчатых воротНа постаменте необычномЗастыл красавец-самолёт.Давно в турбине стихли громы,Компрессор песню не поёт,А он как прежде, невесомый,Всё устремляется в полёт,И как подраненная птица,Взметнувшись скошенным крылом,Он много лет уже стремитсяДорогой на аэродром,И словно просит, чтобы далиЕщё хоть раз ему взлететь,Уйти в заоблачные дали,Покинуть враз земную твердь…
А мимо чудо-самолёта,Стрелой пронзившего года,Спешат пилоты на полёты,Не замечая иногда,Как он стремится с постамента,Как с ними просится в полёт!..И громыхая инструментомЗаправщик мимо проползёт…
Но каждый раз, когда устанетОт шумных буден и забот,К нему придёт, надолго станетВ ночной тиши седой пилот.И как с живым, как с давним другомО чём-то будет он молчать…И станет самолёт по кругуВ седом молчании летать,И взрыв форсажный из забвеньяРванёт его на перехват!..
Да! Ради этого мгновеньяЕму положено стоять!Да, ради этого мгновенья!Для МИГА!..Ну и для того,Чтоб со скачками уплотненьяСобратья младшие егоЛетали лучше, дальше, выше,Наверняка разили цель!..Застывший «МиГ» под старой крышей —Седых пилотов колыбель…[23] Потом и сам Громов взял инициативу в свои руки, спел несколько песен «не в тему» от Бориса Гребенщикова, Юрия Щевчука и Михаила Щербакова. И, как обычно, поддавшись на уговоры друзей, начал хулиганить и «сбацал» широко известную в узких кругах балладу неизвестного автора «Про Ивана – летчика-аса, который побывал на Марсе, а когда с Марса воротился, с лётной работой распростился».[24] Начиналась баллада вполне эпически:
Жил да был отважный лётчик.Гордо в небе он летал,И любовь к своей профессииБеззаветную питал.Как-то раз в ночном полётеЛётчик петлю выполнялОт вчерашней ли нагрузки…От большой ли перегрузкиОн сознание потерял.Был наш Ваня летчик-асГод летал на первый класс,Ум теряя молодец,Вмиг смекнул – ему конец.Времени прошло немало,И Ивану лучше стало.Пять минут ещё проходит.Он совсем в себя приходит.Головой трясёт ИванКак ударенный баран.Все фюзеляжные пусты,А я в наборе высоты.Был наш Ваня атеистИ Иисуса, и беса,И другие чудесаОтрицал как коммунист.Тут однако даже онБыл немало удивлён.Вот летит Иван, смекаетНеужели я в раю?Видно даже Бог не знаетПро другу любовь мою.После каждого свиданьяВ божий храм ходила Маня.Видно в этом что-то есть.Коли мне такая честь.Тут мелькнуло что-то вдругВидит Ваня – синий круг.Потом свет совсем погас.Ваня слышит чей-то глас:«Ты хвалу воздай не Мане,а окстись и не крестисьТо простые марсианеПомогли тебе спастись.И не ангелы, не черти —Мы спасли тебя от смерти.Через несколько минутСможешь сам на Марс взглянуть»…
вернутьсяСтихи подполковника ВВС в отставке Леонида Механикова.
вернутьсяАвтор неизвестен только персонажам романа, на самом деле этот огромный стихотворный текст принадлежит перу авиатора Геннадия Подлесских.