– Им, значит, можно? А нам, значит, нельзя? И кто ты после этого?
Подошёл официант с пивом, и им пришлось замолчать. Сначала официант поставил поднос, потом положил перед каждым круглую картонку с рисунком и, только завершив сей торжественный ритуал, водрузил кружки с новым пивом.
– Интересная какая картинка, – сказал Лукашевич, тут же выудив картонку из-под своей кружки. – Самолёт. Пилот с белым шарфом. Пиво «ПИТ»… Здесь ещё по ободу поясняющая надпись есть: «Пивоварни Ивана Таранова».
– Тогда всё правильно, – вмешался Золотарёв. – Был такой Иван Таранов. Пивовар, ставший лётчиком. И в Первую мировую летал. Потом – в Гражданскую. До Второй мировой не дожил. Чего это вдруг про него вспомнили?
– Оригинальная торговая марка, – пояснил Кадман. – Ещё бы по ти-ви запустить серию рекламных фильмов про этого Таранова и его подвиги – пиво пойдёт на ура. Он подвиги совершал? Рекорды устанавливал?
– Были рекорды, – кивнул Золотарёв. – Я как-нибудь тебе расскажу, при случае.
– А вы сейчас расскажите, – потребовал Кадман.
– Не та история, чтобы её в кабаке слушать, – отмахнулся Сергей. – Давай лучше пиво попробуем.
Приятели сдвинули кружки и отпили по большому глотку.
– Ничего, – поделился первыми впечатлениями Антон Кадман. – Освежает.
– А мне солоноватым показалось, – признался Стуколин.
– Не говори ерунды, – обиделся Золотарёв за пивоварни имени Таранова. – Пиво солоноватым не бывает. Ещё попробуй.
– А что это за самолёт, Сергей? – спросил Лукашевич, всё еще разглядывающий картинку. – Похоже на «Ньюпор»,[2] но какой модели?
Золотарёв наклонился и прищурился, пытаясь рассмотреть подробности.
– Слишком упрощённый рисунок, – признал он через минуту. – Но вот здесь две белые линии на фюзеляже. Что они изображают? Может, это «гранёный» «Ньюпор-24бис»?
– Ладно вам, – сказал Стуколин. – Я в издательстве консультантом работал и знаю, что никто из наших современных иллюстраторов никогда в технические детали не вникает. Может, это и «Ньюпор», а может, и нет.
– Неужели всё так запущено? – удивился Лукашевич и посмотрел на Кадмана.
– Ещё хуже, чем вы думаете, – подтвердил Антон. – За те деньги, которые им платят, ни один художник не станет вникать.
– Понятно…
Приятели помолчали.
– Так вот, – встрепенулся Стуколин, – на чём мы остановились?.. Ага! Так ты, Антон, продолжаешь утверждать, что мы были не правы в том конфликте из-за Копья? И «Варяг» ходил в Антарктику зря?
– Никогда я такого не утверждал, – заверил Кадман, поправляя очки. – Поход в Антарктику был нужен, чтобы показать американцам: мы знаем о ваших намерениях, мы готовы действовать. Но этот поход обошёлся слишком дорого. Я уж не говорю об американцах – понятно, что вам их совсем не жаль, – но и наши погибли. Барнавели забыли? А Прохорова?
Пилоты завздыхали.
– Помянуть бы надо ребят, – сказал Лукашевич. – Столько дней уже прошло, а мы и не собрались.
Золотарёв, выпрямившись, поискал глазами официанта, нашёл и поманил пальцем.
– Пивом поминать – грех, – сообщил он друзьям. – Водку закажу.
– Самое ужасное во всём этом, – говорил Кадман, словно и не расслышав реплик пилотов, – что история эта не закончилась. Ещё будут и бои, и жертвы…
– За нас беспокоишься? – поинтересовался Стуколин. – Ты за нас не беспокойся. Мы живучие…
– И везучие, – добавил Лукашевич. – А главное, Антон, мы сами этого хотели…
– Проходите – гостеприимно предложил капитан Фокин. – Проходите, располагайтесь, чувствуйте себя как дома.
– Спасибо, капитан – сухо поблагодарил за всех Громов.
Трое друзей-пилотов: Константин Громов, Алексей Лукашевич и Алексей Стуколин – снова были в спецквартире на Васильевском острове. На этот раз она не выглядела пустой и заброшенной: висела люстра, стояла отделанная под старину мебель, а в дальнем конце прихожей обнаружился монументальный охранник в камуфляже и с автоматом Калашникова на коленях.
Фокин провёл офицеров в кабинет, который отличался от других помещений штаб-квартиры наличием офисной мебели, длинного стола для совещаний и карты Петербурга на стене.
– А что? – спросил Стуколин, оглядываясь и принюхиваясь. – Пива сегодня не будет?
Громов снял фуражку, бросил её на стол.
– Сопьёшься, – предупредил он Алексея. – Пивной алкоголизм, как известно, не лечится.
Офицеры расселись. Перед тем, как начать разговор, Фокин опустил шторы и включил свет.
2
«Ньюпор» – семейство самолётов конструкции французского лётчика Эдуарда Ньепора. Русское военное ведомство покупало почти все типы «Ньюпоров», и с 1912 года началась их постройка в России по чертежам и образцам. Всего в России было построено более тысячи «Ньюпоров». Они широко применялись в авиации старой армии, затем – в Гражданской войне как боевые самолеты, а затем, вплоть до 1925 года, как учебные.