- Ах, вот как? – сухо заметил лорд Генри, к которому совершенно необычайным образом вернулась живость жестов, а с лица сбежали последние остатки скуки. – То есть, вы предлагаете мне разъезжать верхом абы в каком виде, подобно крестьянину или, быть может, буржуа?
От мягкости в голосе не осталось и следа, теперь его трели разили слух, как острие кинжала.
- Допускаю, что для вас, малознакомых со светскими манерами, - уж простите мне мою откровенность - я и создаю впечатление человека, равнодушного к собственному внешнему виду…
- Уверяю, подобного впечатления вы не создаете, - выпалил его секретарь быстрее, чем успел о своем ответе подумать.
Не успели брови лорда Генри выразительно взметнуться вверх, как надсмотрщик, не сводя с лица мученической улыбки, попытался пнуть подчиненного шпорами по ноге. Просчет этого порыва заключался в том, что, так как лорд все еще молчал, звон металла неловким *бряк-бряк* так и повис в воздухе, вместе с ногой сконфуженного француза.
- Благодарю за поддержку, - елейно поблагодарил вельможа, наблюдая за тем, как надсмотрщик неловко пытается попасть сапогом обратно в стремя, продолжая горестно улыбаться ему в лицо.
Секретарь растерянно заерзал, словно пойманный за бокалом вина школяр. Сам он не видел в своих словах ничего предрассудительного - но опять же, его мнения не спрашивали.
- Я ни в коем случае не предлагал жертвовать...изящностью вашего облечения, - попытался оправдаться он. – Дело лишь в практичности, если так можно выразиться…
- Любезнейший! – перебил его Генри. – Выразиться вы можете как угодно, но прежде чем вы на это решитесь, настоятельно рекомендую вам переваривать в голове мысль дольше двух секунд. Кто я, по-вашему?
Секретарь и надсмотрщик обменялись взглядами. Молодой чиновник, попавший впросак, попытался молча попросить помощи у более старшего товарища, но тот только развел руками (не в буквальном смысле, разумеется: неизвестно, к каким последствиям привел бы этот жест).
- Вы – наш гость, - наконец, выдавил из себя секретарь вместе с улыбкой.
Генри снисходительно склонил голову набок.
- Я склонен к льстящей мне мысли, что не был рожден для того, чтобы одним невыносимо душным днем посетить ваши великолепнейшие виноградники. Помимо этого...лестного звания вам что-нибудь приходит на ум?
- Вы – представитель посольства его вели… - начал секретарь после секундной заминки.
- Именно! – воскликнул Генри, слегка привставая в стременах, чтобы казаться выше. – Я – представитель нашего августейшего короля, властителя Англии и Шотландии, да дарует ему проведение долгих лет жизни и мудрости в правлении.
Эта проникновенная тирада сопровождалась эффектным прижатием кулака к груди, к самому сердцу.
- А теперь объясните мне, господа, каким образом человек, представляющий интересы короля – нет, нет! – представляющий самого короля, может позволить себе хотя бы малейшее снисхождение? Вот вы – вы скажите мне, вам внешний облик кажется незначительной деталью, на которую не стоит тратить время? Правильно ли я понял вашу мысль?
- Нет, безусловно, я… - растерянно протянул секретарь.
- Нет?! – воскликнул лорд с таким возмущением, словно при нем только что отреклись от христианской веры.
- То есть, разумеется, да… - тут же исправился француз.
Лорд Генри выразительно приподнял брови.
- Так вот какого ваше мнение. И мне, в таком случае, не стоит терять время, которое я выделяю на свой туалет каждое утро! Ведь зачем, спрашивается, эта бесполезная галиматья, если я могу просто накинуть охотничью куртку и собрать волосы в какой-нибудь ужасный пук на своей голове? В этом случае мой внешний вид не вызовет у вас вопросов?
- Милорд, клянусь, вы совершенно превратно поняли мою мысль! – выкрикнул секретарь. Подобная армада упреков, сыпавшаяся незаслуженно на его голову, приводила его в исступление.
- Ну так выражайтесь яснее, молодой человек, - раздраженно предложил Генри, отводя взгляд в сторону. – Я достаточно хорошо понимаю французский, так что не бойтесь поразить меня изысканностью формулировок. Хотя что-то мне подсказывает, что как раз их-то я и не застану.
Секретарь побледнел, затем покраснел. Было очевидно, что он едва удерживает себя от того, чтобы начать спор, и в то же время хаотично подыскивает слова, которые можно будет истолковать только одним образом. Видит Бог, задача эта не была простой.