— И что потом?.. — осмелился я прервать тишину.
Тот минуту помолчал, затем взъерошил грязные волосы и все-таки закончил:
— Да ни черта не вышло из этого. Всех, кого они увидели тогда на своей территории, зверски убили. Забили как животных прутьями и ржавыми трубами. Там же погибла и моя сестра… — и, сжав кулак, добавил: — А брата с собой утащили. Его и еще пятерых людей. Одному богу теперь известно, что с ними… — стиснул зубы до скрипа, закрыл огромной ладонью лицо, часто-часто задышал, — и знаешь, что самое страшное?.. Что я все это видел своими собственными глазами, прячась под лестницей, и ничем не мог помочь! А брат звал меня!.. Умолял меня помочь, а я…
— Мне очень жаль… — как смог утешил я, пропустив через сердце короткую, но жуткую историю, — …что ты тут мог поделать? Сомневаюсь, что «Мусорщики» пожалели бы тебя, как его…
Замолчали.
Костер тихо потрескивал, по-змеиному шипел, все ловчась дотянуться до подвешенной собаки своими огненно-рыжими языками. Снаружи — тихо, не слышно ни потрошителей, ни костоглотов, лишь где-то позади, в коридоре или на лестнице, временами раздавались леденящие душу шорохи — это развлекались с мусором сквозняки, сумевшие просочиться сквозь щели в толстых стенах. Порой они могли повторяться подряд несколько минут, делаясь более настойчивыми и отчетливыми, и тогда создавалось впечатление, что так делает уже совсем не ветер, а тот, кто таким способом хочет выманить нас из укрытия.
— Наверно, ты прав, — после недолгой тишины ответил охотник и, будто бы соглашаясь с самим собой, произнес: — «Мусорщики» бы вряд ли пощадили… вряд ли…
— Вот-вот, — больше не найдя, чего еще добавить, проговорил я, погруженный в какие-то свои раздумья. Заметив, как я несколько сник и не очень-то расположен к общению, собеседник почти бесшумно усмехнулся, сдержанно вздохнул и опять вернулся к обеду, успевшему слегка остыть.
Но вскоре снова предпринял попытку разговорить:
— Слушай, а мы ведь с тобой даже и не познакомились… — с каким-то виноватым оттенком в голосе проговорил охотник и сразу взял инициативу в свои руки, представившись первым: — Дин Тейлор, рад знакомству! — И протянул крепкую волосатую ручищу, больше похожую на лапу гориллы.
Я с неожиданной для него готовностью пожал ее, тоже представился:
— А я — Курт Флетчер! Очень приятно, — и, улыбнувшись, вставил: — А то как-то сидим тут, кушаем, разговоры разговариваем, а знать-то друг друга и не знаем.
Дин на это согласно моргнул, растянулся в улыбке, чувствуя, что теперь общение между нами значительно улучшится, будет не таким пресным, как прежде. И, не теряя настроя, отныне, наверно, сочтя вполне уместным спросить меня об истинной цели пришествия в детский садик, неловко, даже смущенно, запинаясь после каждого слова, полюбопытствовал:
— А ты… сюда, стало быть, не случайно… так, да?.. — И точно сам пожалел о своей дотошности, поежился на месте, пытаясь подавить не то зуд, не то холод, не то стеснение. В глазах, казавшихся от полумрака угольно-черными, блеснула настороженность, губы чуть скривились, словно ожидали того, как я сейчас зверем накинусь за этот вопрос.
— Не случайно, — подтвердил я, покончив с обедом. И честно ответил: — Я к супермаркету шел.
Тот промычал, поднял мохнатые брови, выражая удивление.
— Вот как? Хе-хе… — покряхтел Дин, потом поковырялся в зубах, вытаскивая застрявшее мясо, и вновь обратился ко мне: — И не боишься? Там волков — тьма. Иной раз людей видел, стреляли, бывало. Еще гнезд костоглотов немало — птенцы их круглыми сутками верещат, есть просят. Если идти мимо — можно и на родителей нарваться. Растения опять же кое-какие ведут себя не так…
Все, о чем он говорил, было для меня далеко не в новинку и никоим образом не сеяло никаких сомнений. Я прекрасно понимал и осознавал всю величину опасности такого похода, однако поворачивать назад и не собирался: спасую — и семья останется голодной. Но кое-какие подробности в предостережении все-таки заинтересовали — Дин, вытекало следствие, нередко бывал в тех местах, раз столько всего довелось узнать. А если мои предположения верны — неплохо бы в таком случае расспросить обо всем собеседника поподробнее.
— Так ты что, охотился там? — начал я, не без любопытства посмотрев на Дина. Тот незаметно поглядывал то в мою сторону, то на окно за мной, а потом вдруг встал, поднял помятый чайник, что стоял, неприметный, возле рюкзака, проверил воду и, чего-то буркнув под нос, повесил за крючок на штырь у задних лап собаки. Следом юркнул к рюкзаку, приготовил две алюминиевые чашки без ушек и вернулся, пока ничего не говоря.