- Дигон, подожди! Возбужденный голос Висканьо остановил аккерийца, но не заставил его обернуться. Уставший от неугомонного спутника, он уже подумывал о том, чтобы снова заткнуть ему чем-нибудь рот. Кстати, а не потому ли Гана и Мисаил тратили время на сооружение кляпа для рыжего? Может, и им порядком надоела его бесконечная болтовня?
- А не переправиться ли нам через Колот сейчас? Посмотри, Дигон, сколько мы прошли, а только здесь река довольно узка! Может, попробуем?
- Подождем лодку, - мрачно буркнул аккериец, которому вовсе не улыбалось переплывать грязный Колот с рыжим талисманом на спине - он ведь выяснил уже, что тот не умеет плавать.
- Второй день идем, а лодок я что-то не заметил, - язвительно проворчал совсем оправившийся Висканьо. - Так до самого моря Запада можно дойти пешком. Дигон не ответил. Он и сам давно высматривал на реке хоть какое-нибудь суденышко, но Колот словно вымер. Можно, конечно, самим сделать небольшой плот и переправиться на другой берег на нем, но и на это нужно время, а время аккериец ценил наравне с оружием - нельзя его терять. Только Митра знает, что там, впереди... Одно упущенное зря мгновение может изменить судьбу человека, а может и стоить ему жизни.
- Ладно, - решил он. - Бурган с тобой, поплывем здесь. Он быстро разоблачился, сунул одежду в мешок; потом связал за ушки сапоги и вместе с мешком и мечом всучил их Висканьо, который снял только рваные штаны свои, обнажив тонкие длинные ноги. К реке рыжий спустился за Дигоном с опаской, ибо подозревал, что ему придется плыть самостоятельно, а сие было невозможно. Брезгливо тронув воду большим пальцем ноги, Виви с гримасой отскочил назад, наткнувшись при этом на аккерийца, который с усмешкой взирал на него.
- Ты ведь не бросишь меня, Дигон? - робко пробормотал рыжий, заглядывая в холодные синие глаза. - Я не смогу сам... Я утону...
- Невелика потеря, - хмыкнул капитан, заходя в воду.
- Дигон! - в ужасе возопил Висканьо, простирая руки к безжалостному аккерийцу. - А как же я? Ты забыл, что я талисман? Не оставляй меня! Я пропаду без тебя, Дигон! Дигон и не собирался бросать рыжего на произвол судьбы, но тот орал без остановки, и перекрикивать его не было нужды. В конце концов, должен же он когда-нибудь заткнуться.
- А если б я был медальоном на цепочке, я бы висел у тебя на шее, правда? Но я же не виноват, что боги создали меня человеком! Подожди, Дигон! Мысленно аккериец испросил у Митры терпения, ибо его так и подмывало вернуться на берег и свернуть шею истеричному талисману, у которого даже не хватало ума понять, что Дигон отдал ему свой мешок, а значит, и оставлять его тут не намеревался.
- О, всемогущий Стах! - тем временем воззвал рыжий к более высокой инстанции. - Образумь жестокосердого сына твоего! Наставь его на путь истинный! Стах и его жестокосердый сын хранили молчание, причем последнему сие было нелегко: терпение никогда не входило в список его добродетелей, и если б вместо тощего мальчишки на берегу сейчас стоял парень поздоровее, Дигон давно заткнул бы ему рот его же собственными штанами.
- Скажи, скажи ему, Стах! - никак не мог угомониться талисман. Пусть он возьмет меня с собой! В отчаянии Виви даже забрел по колено в реку, с содроганием ощущая нежные прикосновения кувшинок и распластанных на воде шершавых листьев. Холодная муть, лежащая перед ним, пугала его не меньше, чем царство Бургана. Когда он плыл по ней, накрепко привязанный к доске, он был спокоен, так как уже простился с жизнью и спасения не ждал. Но сия неприятность давно миновала, и теперь Висканьо очень хотелось жить, причем обязательно рядом с капитаном - пусть подобно плющу паразиту, обвившемуся вокруг мощного дерева, зато в безопасности. Наконец талисман решился и, крепко зажмурив глаза, сиганул в реку; колотя по воде мешком, он в три рывка достиг широких плеч аккерийца, вцепился в них мертвой хваткой. Сердце его мелко дрожало, икры свело судорогой, но, обладай рыжий хвостом как собака, он бы им сейчас с удовлетворением вилял. Дигон плавал как сам морской царь. Его могучий торс разрезал воду словно воздух, и с каждым взмахом руки по меньшей мере пять ладоней оставалось позади. Как только Висканьо пришел в чувство, он тут же начал наслаждаться плаванием, гордо поглядывая по сторонам. Увы, никого не было ни на том берегу, ни на этом; никто не видел, как быстро и красиво пересекает бурный Колот Висканьо Приносящий Счастье И Отвергающий Ошибку. Правда, сейчас бурный Колот был тих и уныл, но сие не могло поколебать высокого состояния духа маленького талисмана. В голове его зарождались рифмы, и самые прекрасные слова, когда-либо придуманные человеком, нанизывались одно на другое, в конечном счете образуя великолепную оду реке, силе капитана и первозданной тишине природы, снова вступившей в свои права после того, как утихло эхо от диких воплей рыжего. Дигон же, выйдя на берег, с трудом отцепил от своих плеч тонкие и сильные пальцы Виви, что впился в него будто спрут и никак не желал оторваться, потом отобрал у него свой мешок. Все, что находилось внутри мешка, промокло насквозь, начиная от плаща делопроизводителя и кончая сапогами глухонемого. Только кинжал, зажатый аккерийцем в зубах, да меч, который он не отдал на сохранение Висканьо, а держал сам в левой руке, подъятой над водой, остались сухи. Аккериец ещё раз испросил у Митры терпения, но, не имея того же, чтобы дождаться, пока солнечный бог соблаговолит выполнить его просьбу, злобно толкнул рыжего обратно в Колот. Короткий всплеск возвестил о том, что цель его достигнута, а чуть более протяжный визг - что талисман все же остался жив. Свершив сей акт возмездия, Дигон сплюнул в сторону реки и снова зашагал на Запад. Теперь он шел в одной набедренной повязке, и, хотя никто уже не принял бы его за странствующего инфанта или рыцаря, свои преимущества в подобном одеянии были: свобода передвижения и свобода от прошлого. Дигон словно вновь превратился в аккерийского волчонка, впервые покинувшего родину в поисках приключений. Тогда за его спиной был только один бой - штурм канталской крепости Венариум, зато впереди... Сражения, драки, любовь, плен, и опять сражения и драки - все смешалось за последующие годы в одно, и сие для него называлось простым словом - жизнь. Он никогда не желал жить иначе.
- Дигон, подожди! Дигон скрипнул зубами, но не остановился, не обернулся.
- Посмотри! Там какой-то дом! Может, зайдем? Аккериец окинул взглядом окрестности, но заметил только темное пятно впереди. Судя по ландшафту, то могло быть и дерево, и валун, и холм. Но мог быть и дом. Дигон пожал плечами - все равно идти надо в том направлении, так что гадать сейчас не имело смысла. Вполне бодрый, хотя мокрый и обвешанный тиной талисман с надеждой заглянул в глаза спутнику.
- Зайдем?
- Почему нет? - усмехнулся капитан. - Клянусь Стахом, в моем желудке пусто как в твоей голове, а у хозяев наверняка найдется добрый кусок мяса...
- Конечно, найдется! - возбужденно подхватил Виви. - Ты не забыл, что я талисман? Все, что ты захочешь, у тебя получится, пока я с тобой! Последние слова он произнес с таким неприкрытым бахвальством, что Дигон счел необходимым напомнить дерзкому мальчишке, что он и сам не калека и не дерьмо Бургана, и до сих пор прекрасно справлялся безо всякого талисмана, а если тот и дальше будет без умолку трепать языком, то Дигон вышвырнет его в первую попавшуюся помойку или сточную канаву - пусть развлекает там пауков да жаб своей болтовней. Рыжий мотнул патлами в знак полного согласия со справедливым решением хозяина и смиренно пошел рядом, в глубине души ликуя от предвкушения хорошего обеда. Он точно знал: даже если дом тот окажется пуст, все равно на столе или в погребе они найдут и еды и питья, ибо капитану непременно будет сопутствовать удача во всем, лишь бы возле него всегда был его талисман. Висканьо не учел только одну возможность - сам он являлся записным неудачником, а потому в доме могло ничего съестного не оказаться в силу его собственной злой судьбы. Правда, прежде такое случалось только в пору его одиночества, так что задумываться о том сейчас не стоило. Когда впереди начала вырисовываться крыша дома, Висканьо прибавил шаг. Теперь он почти бежал, то обгоняя Дигона, то обегая его кругом. Живот его, не менее пустой, чем - по меткому определению аккерийца - голова, завывал и урчал на разные голоса, готовый переварить что угодно, хоть мясо барана, умершего от старости. Только теперь Виви заметил, как потускнел ярко пылавший в лазуревой выси солнечный диск. В ровном свете его выделились до того размытые очертания холмов и деревьев; воздух в преддверьи сумерков посвежел, и легкий ветер за неимением одежды путешественников колыхал их буйные гривы - рыжую и черую.
- Дом! - выдохнул Висканьо. - Видишь? Это дом! Глаза его заблестели, ноздри затрепетали, пытаясь унюхать со стороны жилища запахи еды.