Она лежала, прижимаясь к сырой земле. Горький запах пороха становился сильней. Взрыхленная разрывами снарядов, комьями падала в окоп земля, песок хрустел на зубах.
Елена Ивановна радовалась неожиданному приюту. После многих часов непрерывной ходьбы приятно было ощутить покой тихого пристанища, чувствовать, как сладко ноют истомившиеся ноги, и знать, что здесь не так-то легко погибнуть, — только прямое попадание снаряда или брошенная в окоп граната могли теперь сразить её.
Бой продолжался с неослабевающей силой, но все чувства притупились, и Елена Ивановна уже невнимательно наблюдала за тем, что происходит вокруг неё.
Вдруг послышалось ей, будто поблизости кто-то вскрикнул хриплым, странно знакомым голосом. Неподалеку блеснул огонек выстрела, и на мгновение мелькнули перед Еленой Ивановной две тени, качнувшиеся к окопу. Длинная и короткая, эти две тени казались ей фантастическими призраками, выросшими на просторе нескончаемой ночи.
Бежать было уже поздно. Она не сдвинулась с места. Люди не сразу заметили её и несколько минут о чем-то перешептывались, не оглядываясь. Потом маленький, одетый в старенький полушубок, обернулся и чуть присвистнул от удивления. Елена Ивановна растерянно улыбнулась, и самой ей эта улыбка показалась жалкой, да к тому же разве мог незнакомец видеть её лицо! Так, по одежде понял только, что рядом с ним в окопе прячется женщина…
Ей стало страшно. А может быть, чужие, незнакомые люди обидят её? Она поползла к выходу из окопа и почувствовала, что кто-то тянет её за полу пальто. Она оглянулась, недоумевая.
— Не ходи… — шепнул лежавший рядом с ней человек в полушубке. — Не видишь разве, как бьет…
— Кто вы? — тоже шепотом опросила она.
— Идем издалека, — ответил сосед, поправляя съехавшую на затылок фуражку.
— А куда путь держите? — торопливо спросила она. Её удивил голос незнакомца — тонкий, дискантовый, как у ребенка.
— Куда глаза глядят, — негромко ответил он.
— Значит, нам не по пути…
— Только сейчас не ходи: самосильно бьет. Ну зачем тебе головой рисковать?
Он не расспрашивал, как получилось, что она находится в самом пекле боя, но за руку взял крепко, когда ему показалось, что Елена Ивановна хочет все-таки выйти из окопа…
— Не ходи, — еще раз прошептал он, — убьет…
Было темно, и Елена Ивановна не могла рассмотреть ни его лица, ни лица его долговязого спутника.
Что-то холодное и отвратительное скользнуло по щекам, по рукам. Она вскрикнула.
— Ничего, — сказал человек в полушубке, — не кричи. Тут жаб да лягушат — великая сила.
— Я и не боюсь, — ответила Елена Ивановна, — вскрикнула попросту от неожиданности…
Тентенникову показался знакомым её голос.
— Обознался я, пожалуй.
На всякий случай он чиркнул спичкой. Она, конечно, она! Но как она попала сюда, в тесный и грязный окоп? Какая сила вырвала её из родной квартиры и привела на гудящее и охваченное пламенем разрывов поле боя? Он решительно ничего не понимал.
Начинало светать. Елена Ивановна увидела, что сидевший рядом с ней человек в полушубке — подросток. Но почему так пристально смотрит на неё высокий старик с седовато-рыжей бородой, с красными, воспаленными глазами?
— Лена! — крикнул Тентенников и положил ей на плечо широкую загорелую руку.
— Кто вы? — вскрикнула Елена Ивановна, вздрагивая от прикосновения его тяжелой руки.
— Леночка, да побойся ты бога, — торопливо шептал Тентенников, но Елена Ивановна отодвинулась.
Было в облике заговорившего с ней сейчас человека что-то странно знакомое и в то же время непонятно чуждое, даже отталкивающее. От него пахло потом, одежда его была грязна. Давно нечесанная борода, свисающие вниз, как у запорожца, усы и слезы, дрожащие на ресницах… Нет, она не знала этого старого неопрятного мужика с дрожащими руками. И, отодвигаясь от него, шептала:
— Не надо, не надо, я вас не знаю…
— Дела… — растерянно пробасил старик и снял фуражку. И тотчас Елена Ивановна узнала его по шрамам на черепе, по несуразной, шишковатой лысой голове.
— Кузьма! — крикнула она, бросаясь к нему и порывисто обнимая.
— Лена!
Влас с любопытством наблюдал за ними и никак не мог сообразить, почему эта женщина никак не хотела признаваться, а потом вдруг подобрела, бросилась на шею Тентенникову и даже залилась горючими слезами.
«Женщины — они всегда так», — с ощущением собственного превосходства подумал Влас. Он был еще в том возрасте, когда люди ничему не удивляются и самые неожиданные встречи считают простым делом.