— Тут все лес да лес… Кругом лес… — задумчиво проговорил Шефтл. — А у нас — кругом степь. Простор. И такие вот сосны или ели у нас не растут.
— Это где же — «у нас»? — вежливо спросил Алексей.
— Как где? В Запорожье!
— Вы из Запорожья? — воскликнул Алексей.
— Не из самого Запорожья. Я из хутора.
— Как называется?
— Бурьяновка.
— Гуляйполе от вас далеко?
— Гуляйполе? — обрадовался Шефтл. — Так ведь это наш райцентр! До него всего тридцать шесть километров… Откуда вы знаете Гуляйполе? У вас там есть знакомые?
— А что? — взглянул на него Алексей.
— Может, я кого-нибудь из них знаю? — не отставал Шефтл.
Алексей колебался — сказать об Эльке или нет? Если он из Гуляйпольского района, то мог слышать о ней, она ведь там работала в райкоме. Но что толку, если он и слышал? Ведь когда это было…
— Да нет, навряд ли… Похоже, дождь собирается, — показал Алексей на лес, который темнел с каждой минутой.
— Не будет дождя, — покачал головой Шефтл. — Ласточки высоко летают, видите? А самому вам довелось бывать в Гуляйполе?
— Довелось. — Алексей глубоко затянулся. Перед ним вдруг встала чистенькая комнатка Эльки, где он провел несколько дней после того, как расписались.
— Подумать только! Вы, значит, были у нас, — воскликнул Шефтл. Его черные, как смородины, глаза блестели. — Вот так говоришь, говоришь, да и договоришься… А в какое время?
— Давно… Еще в тридцать третьем.
— Ого, в тридцать третьем… целых восемь лет назад, — как будто досадуя, проговорил Шефтл. — Теперь бы вы Гуляйполе не узнали… Я там был как раз накануне войны. Кто мог знать… Такая тихая ночь была… Чудесная ночь… — Шефтл вздохнул Он вспомнил, как стоял тогда с Элькой на мосту и внизу, у деревянных свай, чуть-чуть серебрилась речка. — Кто мог ожидать, что через несколько часов нападет Гитлер…
«А может, спросить? — подумал Алексей. — А вдруг? — Но тут же передумал. — Нет, откуда он может знать о ней? К райкомовскому кругу он явно не принадлежит».
Тем временем эшелон подошел к станции и остановился у разрушенного вокзала. От здания остались лишь стены с черными дырами вместо окон. Платформа была запружена военными.
— Видно, фронт совсем недалеко, — сказал Шефтл. — Хорошо бы, нас определили в одну часть. Ехали вместе, вместе бы и воевали… Один друг у меня уже там есть, Олесь Яковенко, вот и будем втроем…
Алексей хотел ответить, но вдруг услышал, как кто-то на платформе крикнул: «Орешин!» Приглядевшись, увидел напротив двери невысокого старшину.
— Орешин, Алексей Иванович! — снова прокричал старшина.
— Я! — откликнулся, выпрямляясь, Алексей.
— К комиссару! В пятый вагон, где штабисты… Живо, раз-два!
Алексей поспешно затянул ремень, одернул гимнастерку, растерянно оглянулся на Шефтла и выскочил из вагона.
В это утро Элька возвращалась домой позже обычного. Усталая после ночной смены, с головной болью, она шла медленно, с трудом передвигая ноги.
Не о такой работе мечтала она, но не вышло. В райкоме, в райисполкоме не с кем было переговорить: в эти напряженные дни все ответственные лица были в разъездах — кто в колхозах и совхозах, кто на заводе, на железной дороге, на призывном пункте…
Узнав, что на старой мельнице мобилизован приемщик, Элька устроилась там. Она сроду не умела сидеть без работы, тем более невозможно это было сейчас, во время войны. Все, что угодно, все, что в ее силах, лишь хоть чем-нибудь помочь стране, фронту.
Когда она вернулась домой, из ворот с визгом и смехом выскочила Светка.
— А вот и я, мама, а вот и я! — весело прокричала девочка, приплясывая с жестянкой из-под леденцов, которую подарил ей Шефтл.
— Ты давно встала, доченька? — Элька наклонилась и поцеловала Свету в лоб. — Позавтракала?
— Некогда было, — серьезно ответила девочка, покачав светлой головкой.
— Почему некогда? — слегка улыбнувшись, спросила Элька.
— Потому что я тебя ждала.
— А я ведь тебе говорила: как только встанешь и умоешься, садись за стол. Я все приготовила.
— Без тебя мне и есть не хочется…
— Опять не слушаешься, — сказала Элька с досадой. — Знаешь ведь, как я переживаю, когда ты не ешь вовремя.
— Ладно, больше не буду, — тихо сказала Светка. — Но зато я с самого, самого утра стояла тут у ворот.
— Ну и зачем же ты тут с самого, самого?
— Говорю же тебе: тебя ждала.
— Разве ты не знаешь, что я прихожу позже?
— А я хотела немножко утречком подождать, а зато я теперь меньше ждала.
— Ах ты глупышка моя, — Элька обняла дочку, и они вошли в комнатку. Не выпуская Светкиной руки, Элька опустилась на кровать. Светка искоса на нее поглядывала.