— Не торопишься, подруженька, — хозяйка небрежно бросила крупяной брикет на трельяж.
Она пополнела. Обесцветила волосы, став снежной блондинкой. А брови, наоборот, жгуче чернила и пририсовала родинку над губой.
— Возникли трудности. Я буду платить частями.
— Не затягивай. А то мне начинает казаться, что специально медлишь. Не надейся, что забуду. У меня память длинная.
— Я держу слово, — ответила Айями раздраженно.
Оламирь поправила завитой локон, и на пальце сверкнул камень.
— Нравится? — вытянула она руку. — Как тебе? Это аметист.
— Впечатляет.
— В следующий раз полюбуешься на сережки. К тому времени привезут, — Оламирь с нежностью погладила граненый камешек в оправе. — Смотри и учись, как нужно правильно обрабатывать ухажера.
Определенно, полковник О'Лигх стал новым поклонником. И, к тому же, восторженным, судя по размерам кольца.
— Дорогой подарок, — согласилась Айями. — Твой кавалер щедрый.
Хозяйка прищурилась, оглядев гостью с головы до пят.
— Надумала отбить? Не сможешь. Силенок не хватит.
— И не собираюсь, — пожала плечами Айями и повторила слова соседки: — Не знала, что даганны умеют ухаживать.
— Умеют. Найдешь подход к мужику, и он у тебя в кармане. Вот я нащупала нужную струю, и зам полковника ест с руки как дрессированный. Знаешь такого?
— Видела пару раз, — ответила Айями через силу.
— Не вздумай строить ему глазки. Любого, кто перейдет мне дорогу, давлю, не раздумывая, — предупредила Оламирь.
— И не собиралась, — повторила Айями. — До свидания.
Стало быть, они не расставались, и А'Веч не мелочится на подарки для своей дамы. Где он добывает драгоценности? Наверное, конфисковал у арестованных или получил свою долю при разграблении столицы. Будучи школьницей, Айями не раз листала в читальном зале библиотеки атлас "Сокровища амидарейской культуры" и разглядывала на фотографиях ювелирные украшения невиданной красоты. Мерзко носить побрякушку, снятую силой с чужой руки, и не менее низко дарить зазнобе драгоценности, принадлежавшие когда-то амидарейской казне. Цинизм и мародерство.
— На тебе лица нет, и глаза блестят, — встревожилась Эммалиэ. — Заболела?
— Устала.
— Выпей чаю с лимоном, в нем много витаминов. И определись с подарками от руководства. Принимать их становится неприличным. Поговори с господином А'Вечем. Объясни, что они ко многому обязывают.
— Да, я так и хотела, — вздохнула Айями.
Сегодня она помолилась как положено — на коленях перед образами. Основательно, не менее часа. Заодно прочитала молитву за отрезвление, избавившее от абсурдных фантазий. Как пить дать, святые помогли, сняв шоры. Подумать только, Айями чуть не забыла о том, что господин подполковник — враг. Чужак. Захватчик, оккупировавший родную землю. Айями, должно быть, сошла с ума, вообразив, что в его внимании кроется нечто большее, чем беспокойство о выполнении нормы переводов.
Во всем виновата Эммалиэ. Если бы не она, Айями не истолковала бы превратно сыплющиеся от начальства милости и не выставила бы себя наивной школьницей. Но, как ни оправдывайся, а горечь из-за слов Оламирь не уходит, и на душе муторно.
На следующий день из приемной принесли очередную бандероль, а внутри — фигурки зверей и птиц. Айями не сразу сообразила, что они отлиты из шоколада.
Эммалиэ права: чем дальше, тем запутаннее. Айями не лучше и не хуже других переводчиц, а в последнее время едва поспевает за коллегами. И больной ребенок — не оправдание, чтобы пользоваться незаслуженными поблажками. Зато особое отношение руководства подразумевает особый спрос.
Вечером господин А'Веч разговаривал у крыльца с сослуживцами — такими же рослыми и широкоплечими детинами. Похохатывали, курили.
— Простите, вы уделите мне минутку внимания? — попросила робко Айями, и даганны замолчали, переглянувшись с ухмылками.
— Уделю, — ответил второй заместитель полковника. — Пойдем.
— Вот, — протянула Айями пакет, когда они отошли в сторону. — Благодарю вас за исключительную заботу и поддержку. Простите, но я не могу принять.
— Почему? — прищурился А'Веч.
— Это чересчур. Так нельзя, — сказала Айями, отведя взор. Хотела добавить: "И неприлично", но не решилась.
— Глупое объяснение. Настоящая причина?
— Вы безосновательно выделяете меня среди переводчиц.
— А как прикажешь тебя подстегивать? Мне нужно, чтобы ты работала с прежним энтузиазмом, — ответил он резко. — Мало опозданий, вдобавок снизилась производительность труда.