— У тебя же нет ни сестры, ни жены.
— Это я образно сказал. Если наши устроили диверсию, выходит, они готовились и где-то укрывались. Я их найду. Осточертело маяться бездельем.
— Не суетись. Сначала вылечись. Вот, почитай книжки на досуге, — Айями показала на остатки букинистики, составленные жалкой стопкой в углу.
— Стишки? — поморщился Айрамир. — Слюнявая романтика. Тьфу! Огнестрел хорошо заживает. Я каждый день тренируюсь: отжимаюсь и качаю пресс, — похвастался он, согнув руку в локте. — Если так и дальше пойдет, скоро отчалю.
— И куда пойдешь?
— Придумаю что-нибудь. Но житья даганским ублюдкам не дам. Мне с ними за руку не здороваться.
Непримиримость парня повысила градус тревожности Айями. Вчера вечером всё было просто и понятно. Мужчина и женщина. Взаимное влечение. Взаимные уступки и готовность идти на жертвы. А сегодняшний тусклый рассвет напомнил о разных сторонах баррикад: амидарейской и даганской. И о двух удивительно непохожих странах — победившей и проигравшей.
Эммалиэ, провожая на работу, нервно мяла передник. Видно, хотела что-то спросить, но не решилась, и её неуверенность передалась Айями, уменьшившись в свете пасмурного зимнего утра до размеров напёрстка.
Вчера господин подполковник дал ясно понять, что рассчитывает на развитие отношений — как мужчина, заинтересовавшийся женщиной. Ей могла бы польстить кутерьма из-за выдуманного даганского клана. И ревность А'Веча потешила бы самолюбие, и его готовность лишить жизни любого, в ком он видел угрозу своим планам.
Но почему-то не льстило и не тешило. Зато беспокоило.
Какое будущее ждет впереди? Когда-нибудь даганны покинут завоеванную страну и вернутся на родину. А соотечественники не простят предательства амидарейкам, согласившимся на связь с оккупантами. Сотоварищи Айрамира, рискуя жизнью, борются за честь страны и амидарейских женщин, а те добровольно ложатся в койки чужаков-захватчиков. Пусть борьба патриотов по большей части бессмысленна, однако ж они нашли в себе силы не прогибаться под обстоятельствами, а пытаются их изменить. А Айями — как та лягушка, которая предпочла утонуть в кувшине с молоком, не поверив, что дрыганьем лапок можно выбраться на свободу.
— Сегодня вы непривычно выглядите, — воскликнула удивленно Мариаль. — Распущенные волосы вам к лицу.
— Спасибо. — Айями дерганым движением пригладила пряди и поправила воротник блузки, выбранной с особой тщательностью.
Можно подумать, наивная предосторожность поможет. То-то дежурный при входе посмотрел очень уж пристально, со значением. Вчера вечером он стал свидетелем гневного дефиле Айями через фойе на крыльцо. И коллеги-переводчицы переглядываются многозначительно, словно догадались о кое-чем. Или во всем виновата мнительность. Зато сегодня А'Веч не курил на свежем воздухе, изменив ежеутренней традиции. И Айями несказанно обрадовалась отсутствию господина подполковника, потому что не знала, как вести себя с ним. А точнее, страшилась встречи.
Каждую минуту она ожидала, что А'Веч заглянет в комнату переводчиц, и вздрагивала, когда мерещились голоса или шаги в коридоре. Поэтому появление Имара стало полнейшей неожиданностью. Айями растерялась, зато её коллеги оживленно поздоровались, особенно Риарили, которая не скрывала радости в голосе.
Имар прошел размашистым шагом через комнату и сел у стола Мариаль.
— Итак, хочу услышать краткий отчет о ваших достижениях за время моего отсутствия.
— Мы не бездельничали, — ответила Мариаль. — Господин В'Аррас давал задания и принимал работу.
— Знаю, — кивнул Имар. — Но зарплатную ведомость закрываю я, а не господин В'Аррас. К тому же, интересно послушать, что новенького вы освоили, пока я любовался просторами вашей страны.
Сказал привычным шутливым тоном, о котором Айями успела подзабыть, и у неё отлегло от сердца: значит, настроение хорошее.
Амидарейки рассказывали по очереди, а Имар слушал, перелистывая отпечатанную брошюру. Зачем он расспрашивает? Наверняка у помощника В'Арраса есть полная отчетность по готовым переводам.
Айями тоже сообщила об успехах в работе, и Имар одобрительно кивал, не отнимая глаз от машинописных строчек. И всё же — по едва заметному покусыванию губ, по резкости перелистывания страниц и по упорству, с коим ревизор не желал отвлекаться от брошюры — Айями поняла: он знает. О ней и о господине подполковнике.
Они расстались скоропалительно: Имар уехал, окрыленный надеждами, в то время как Айями обрадовалась отсрочке, вздохнув с облегчением. Вчерашним утром Имар вернулся, а спустя несколько часов Айями выбрала, но не его.