- Почти год прошел с капитуляции, только идиот не догадается. А то пусть бы и расклеивали партизаны свои бумажки по городу, нам-то что? Не сегодня-завтра отчалим домой, пусть ривалы разгребают навоз, который им достанется, - сказал Веч со смешком.
- Согласен, - поддержал насмешливую интонацию О'Лигх. - Увы, нас связывают обязательства по соблюдению легенды о непричастности ривалов. Необходимый минимум действий мы, конечно, предпримем, но для масштабных операций у нас не хватит ни техники, ни людей.
Вернувшись в свой кабинет, Веч полистал содержимое папки, позевал и отложил в сторону. Есть более важные дела. Нужно созвониться с сородичами из генштаба - он уже и список составил - и расспросить об амодарских поселках. Заодно обговорить условия, на которых он сможет забрать из поселка свою мехрем вместе с семьей. Веч еще не решил, к какому клану стоит обращаться с просьбой, к штормовому или к земному, с учетом востребованности знаний и умений мехрем. Кроме того, нужно уладить с миграционной службой вопрос срочности оформляемых документов - треклятые бесы ни в какую не соглашаются идти на уступки. Также нужно договориться с Г'Оттином о вакцинации. В общем, дел невпроворот.
Мехрем заглянула как нельзя кстати. Серьезна была и взволнованна, оно и понятно, пошло самое горячее время, когда нужно накоротке собрать вещи и подготовить документы. Не забыть бы в круговерти забот о данном ей обещании, но Аррас, как сквозь землю провалился, наверное, напрашивался на наряд вне очереди. Искал его Веч, и на пост дежурному позвонил, и в казарму, как вдруг вспомнил и с досады чуть по лбу себе не дал: сам же намедни отправил помощника с ревизией по акту приема-передачи города ривалам. Сувенирная коробка с новой куклой из амодарской столицы должна храниться в хозчасти. Осталось отдать подарок мехрем, и дело с концом, тогда и сборы в её семье пройдут веселее.
Веч вернулся с коробкой на третий этаж - дежурный выдал и ухмыльнуться не посмел, взяв под козырек, - смотрит, а мехрем разве что на смерть не похожа: все краски сошли с лица, губы дрожат, и взгляд остекленел.
- Что случилось? - не на шутку встревожился Веч, забыв о подарке. - Нехорошо тебе?
Она закивала мелко, и неестественная бледность сменилась нездоровым пунцовым румянцем.
- Г'Оттина вызову, - взялся он за телефонную трубку.
- Нет! - воскликнула мехрем. - Я сама схожу... в больницу...
- Ты тяжела? - озарило Веча.
- Да... Наверное... Не знаю... - Её залихорадило.
- Г'Оттин проверит и подтвердит. Пускай тебя отвезут в госпиталь на машине. Вызову шофера.
- Нет! Не нужно Г'Оттина! Я должна сама... к нашей... к нашему врачу...
- Не дойдешь ведь. Упадешь на полпути от слабости.
- Я... мне уже лучше... - Она машинально потерла лоб.
- Вот, хотя бы воды выпей. Надо бы чего покрепче, но тебе теперь нельзя. - Не сдержал ухмылки Веч.
А мехрем не поняла прозрачности намека, находясь мыслями не в кабинете.
Как ни настаивал Веч - на машине, на пешем сопровождении до госпиталя - мехрем категорически шла в отказ. И засобиралась, трясущимися руками собрав бланки договоров в стопку.
- Ладно, закончим с бумагами, когда сообщишь о результатах обследования, - нехотя согласился Веч. - Хотя уверен, ваша докторица не распознает. Ступай.
***
Айями спешила со всех ног. Набросив пальто, впопыхах повязала платок и на удивленные взгляды напарниц пояснила:
- В больницу я. Похоже, отравилась несвежим.
Дежурный, как и прежде, занимал место за конторкой в госпитальном фойе, но теперь коридоры стали безжизненными, и эхо шагов - гулким, как до даганского нашествия. Айями подергала дверную ручку кабинета, отведенного Зоимэль для приема пациентов. Заперто.
Бухнувшись на стул, осмотрелась воровато - не видит ли кто - и вынула из кармана платья мятый листок, расправила на коленке.
Плотная писчая бумага, текст написан под копирку и обведен тушью - каллиграфический почерк на амидарейском с карандашными пометками на даганском.
Агитка со знакомыми буквами попалась на глаза случайно. Выглядывала уголком из папки, которую Веч отбросил небрежно с выражением вынужденности на лице. Искушение оказалось настолько велико, что, едва господин подполковник вышел из кабинета, как Айями, не раздумывая, вытащила листок и наскоро пробежала глазами по тексту, написанному на чистейшем амидарейском.
Первой мыслью стало: немедля показать это Зоимэль. А второй, более трезвой мыслью стало: нет, нужно показать Айрамиру. Ему одному. А третья мысль напрочь лишила самообладания. Как он мог! Бесхитростно смотрел в глаза Айями, а сам заранее просчитал будущее с хладнокровием дальновидного стратега. И изворачивался как уж, отказываясь отвечать на её вопросы, а потом предавался постельным утехам, как ни в чем не бывало.