- Не по крови. Но дорог нам обеим, - ответила она, отводя взгляд в сторону. Под глазами залегли тени. Ей нелегко сейчас, нужно ухаживать за немощной дочерью и присматривать за непоседливым ребенком.
- Ваша дочь с ним спала?
Серый цвет радужек сменился грозовым, и амодарка опалила Веча гневным взглядом.
- Как вы можете думать… такое?! Как у вас язык повернулся сказать?!
Вот есть же в характерах амодаров нечто эдакое – стальное, несгибаемое. Стержень, который проявляется, когда обстоятельства заставляют их высунуть нос из скорлупы. И они обороняются, защищаются и нападают, пускай и словесно.
- Представляете, повернулся. Их нашли вместе, в подвале дома. Оба избиты до полусмерти.
Она приглушенно охнула, прижав ладонь ко рту.
- Арам жив?
- Жив, но в тяжелом состоянии. О чем мне думать? О том, что ваша дочь обвела всех вокруг пальца и умело скрывала, что якшалась с партизанами?
- Нет и еще раз нет, - сказала амодарка убежденно. - Аама бы не стала рисковать всем, дочерью не стала бы рисковать. Признаю, да, она помогала Араму и его товарищам продуктами, но не более. На ее месте вы поступили бы иначе?
Веч не сдержал хмыка, вспомнив высокопарный слог мехрем после опознания амодарских бандитов в комендатуре.
- В таком случае должно быть веское основание, чтобы ваша дочь, забросив насущные дела, отправилась среди бела дня на городскую окраину и с риском для жизни повидалась с вашим "родственником".
- Ума не приложу, почему она так поступила, - пробормотала женщина расстроенно. – В любом случае, знай она, что будет встречена с агрессией, ни за что бы не подвергла себя опасности.
Показания амодаров разнились. Пацан врал напропалую и не боялся. Ерничал и дерзил, провоцируя дознавателей нахальством. Мать мехрем тоже солгала под запись, но наедине не стала отпираться, признав, что пацан ей не родственник. Быть может, соседский мальчишка или одноклассник мехрем, ушедший на фронт в юношеском запале и ставший дорогим для обеих амодарок. Ишь, с какой неподдельной тревогой расспрашивали друг о друге. А когда некровный родственник становится дорог? Наверное, когда встречаешься с ним тайком вне дома и проводишь время не за разговорами о передвижениях доугэнцев в гарнизоне, а за более интересным занятием. Поэтому Веч и подстрекнул мать мехрем, желая убедиться в абсурдности мыслишки, от которой вскипела кровь, и перемкнуло в голове.
- От кого Крам мог получить информацию о партизанском убежище?
- От своей мехрем? – предположил Веч.
- Вряд ли. Она, конечно, своеобразная амодарка, но не выдала бы соплеменников, и не в силу порядочности, а из-за страха о возмездии, если свои же прознают о стукачестве, - опроверг эту версию О'Лигх. - Да и от кого бы она услышала о партизанах, если не контактирует с местными? С соседками чай не пьет, с городскими не судачит. Как думаешь, твоя мехрем случайно очутилась по указанному адресу незадолго до нашей атаки?
- Фатальное стечение обстоятельств. Либо кто-то решил избавиться от амодарского отряда, - предположил Веч.
- Причем избавиться нашими руками, - уточнил командир. – Подозреваю, этот "кто-то" - связной ривалов. Представь, без жалости предал погибели целый взвод обученных людей, к тому же, неплохо оснащенных оружием.
- Однако, решив предать, должен был отвести от себя подозрения. Мехрем могла быть связным ривалов? – выдвинул Веч фантастическое предположение и потер лоб. Голова шла кругом от обилия домыслов.
- Нет, - ответил О'Лигх. – Посуди сам, к началу войны она была девчонкой. Молода, глупа, наивна. А разведка и шпионаж требуют холодного рассудка и осмотрительности. И обучения или, на худой конец, тщательного инструктажа. Я бы дал связному ривалов лет тридцать или выше. Бессемейный, либо обзавелся нахлебниками для прикрытия. И осторожничает, продумывает каждый шаг. А твоя амодарка что натворила? Понесло ее за каким-то лядом в отряд – пусть так, пусть хотела передать военные тайны, так ведь от своих же и получила оплеух, и за что? За то, что делила с тобой постель. Вот и объясни мне, каким тупым выродком нужно быть, чтобы забить ценный источник информации чуть ли не до смерти? А ведь амодарские партизаны когда-то воевали и худо-бедно должны понимать, что хороший разведчик поступится многим, чтобы добыть стоящий секрет, и, если потребуется, прогнется и будет спать с врагом. Нет, тут что-то другое.
Что это может быть? – ломал голову Веч и не находил ответа. Получается, правду знали лишь мехрем, ее "брат" и двое безнадежных амодаров, если они, конечно, оклемаются.