- Остается Г'Оттин. Он подготовит рапорт и укажет правду, как есть, - возразил Веч.
Каждый довод командира – логичный и неоспоримый – воспринимался с всё возрастающим упрямством. Веч внутренне противился, отказываясь соглашаться с приводимыми фактами. Упирался, протестовал. Сгоряча было решил не изгаляться с оправданиями, а пустить ситуацию на самотек, ну и пусть, к бесам, арестовывают, срывают погоны. Но рассудком понимал: на семью и на клан ляжет несмываемый позор. И потому от бессилия разрасталось в груди непонятное, жаждущее крушить и рвать на части, тёмное и неуправляемое.
- За Г'Оттина не думай. Он уезжает утром с караваном в Доугэнну, будет сопровождать мертвых и раненых.
- Что станет с выжившими амодарами?
- Нет смысла расстреливать недопокойников. Их депортируют в лагерь, авось помрут в пути. Нас поджимает время, Э'Рикс не станет расшаркиваться, день-два, и уедет в генштаб. Я более чем уверен, он и тебя прихватит в столицу. А на мне останутся формальности по подписанию акта сдачи-приемки города. – О'Лигх истолковал по-своему молчаливое упрямство подчиненного: - Веч, я же вижу, всё в тебе противится такому исходу дела, но иного выхода нет. Мы не нарушим присягу и не запятнаем честь мундира. И твоя мехрем останется жива и здорова, Г'Оттин позаботился об этом.
Затворив за собой дверь, Веч прошел к девственно чистому столу. Светильников не зажигал, хватало света уличных фонарей. Сев в кресло, покрутился влево, вправо, влево, вправо. Вот так же сидела в его кресле мехрем в тот день перед тем, как сорваться с места в неизвестность. Изучала текст договора, а он, Веч, отправился на первый этаж за амодарской куклой. Что произошло за короткое время, отчего мехрем переменилась в лице и в настроении?
Выдвинул поочередно ящики стола, в них не обнаружилось ничего мало-мальски важного: папки с бланками рапортов и разнарядок, пустыми таблицами для расписания караулов и патрулей. По уставу запрещалось хранить использованные документы вне запертого сейфа, и Веч ни разу не отступил от правила. За единственным случаем. Он извлек из нижнего ящика папку, второпях засунутую за ненадобностью. В тот день папка лежала на краю стола, вспомнил Веч. Перебрав содержимое, понял – исчез листок с карандашными пометками командира. Одна из агиток о том, что доугэнцы, спевшись с союзниками, отдали им завоеванные земли. И в конце - призыв к сплочению против нового врага.
Конечно же, прочитав, мехрем узнала то, о чем долгое время пыталась безуспешно выведать у Веча. И не утерпела, решив поделиться новостью.
За правду же и пострадала, потому что она, правда, оказалась не нужна тем, для кого предназначалась.
А он прошляпил. Недоглядел. Не предусмотрел.
И она не простит.
Выйдя на крыльцо комендатуры, Веч закурил, выпуская табачный дым в темноту весенней ночи. Ниже по улице в окнах дома на четвертом этаже горел свет, он знал наизусть их расположение.
Что же ты наделала, храбрая птичка? Зачем полетела в западню, ставшую ловушкой? Как исправить то, что невозможно исправить? Как выпустить тебя из клетки?
Этого он не знал.
______________________________________________________________________________
Следаки (жарг.) – служба ревизии и внутренних расследований в даганской армии. Э'Рикс - уполномоченный генерального штаба по ревизии и внутренним расследованиям
Деза (жарг.) – дезинформация, ложные сведения, не соответствующие действительности.
Vikhar, викхар (даг.) – толкователь правил, законов, обычаев. В Амидарее юрист, защитник
Бейрихен - Новый год в Даганнии, отмечается с началом весны.
Свежелетие - Новый год в Амидарее, отмечается в середине зимы