- Не твое дело. - Эммалиэ притворила дверь, сузив щелочку.
- А сколько их погибло, даганнов-то? Айку на допрос, что ли, не вызывали?
- Откуда мне знать, сколько погибло? Всё, не до тебя мне, некогда, - попрощалась нелюбезно.
- Обращайся, если что, помогу, пособлю, - выдала вдруг Оламка.
- Ты? – изумилась Эммалиэ. – Нет уж, спасибо.
А через три дня поинтересовалась вечером у Мариаль:
- Оламка тоже уехала?
- Да, после гибели господина У'Крама высказала пожелание отправиться в столицу. Многие уезжают, и из нашего подъезда тоже, - ответила та.
- И ты?
- И я. – Смутилась девушка. – На днях. Мы уезжаем с мамой.
А Эммалиэ заметила некстати под расстегнутым пальто гостьи блузку навыпуск и в натяг на животе.
- С завтрашнего дня перестанут ходить патрули и освещаться улицы. Запаситесь водой, если понадобится, возьмите у нас ведра и тазы. Скоро её отключат. На днях даганны уйдут из города. Загляните с Люней к нам и выбирайте все, что может пригодиться в хозяйстве. Все равно мы многое оставим здесь, - сказала Мариаль напоследок.
Об этом Эммалиэ и поведала коротко. Айями слушала, стоя возле окна. Перебирала складки у занавески, пропуская ткань между пальцев, и смотрела на улицу.
- Значит, Мариаль уехала?
- Позавчера. Приходила попрощаться, передавала тебе привет.
- И куда же уехала?
- В Даганнию.
- Вот как. Выходит, и господин В'Аррас уехал? И Имар?
- Да. Много даганнов уехало, почти никого не осталось в городе.
- И Риарили?
- О ней не знаю, - растерялась Эммалиэ. – Наверное, и она тоже.
Айями потрогала батарею, та была горячей.
- В подвале остался котел и запас аффаита, - пояснила Эммалиэ. – Я хожу вниз утром и вечером, подбрасываю в топку.
Ну конечно, он сделал все, что в его силах, возможное и невозможное. Благодаря ему Айями жива и рядом со своей семьей. Правда, даганны сняли водяные насосы в подвале и увезли в известном направлении, но они итак тянули до последнего по указанию сверху. Хотя бытовые неудобства – сущая мелочь по сравнению с участью, которой Айями удалось избежать.
- Айя, скажешь, что случилось в тот день? Зачем ты пошла к Айрамиру?
- Да, конечно. – Айями потерла лоб, вспоминая, и от напряжения на лбу выступили бисеринки пота, а перед глазами поплыло. Рухнув на табурет, она прижала руки к вискам, потому как память о событиях того дня обрушилась с невиданной силою, ослепляя пульсирующей болью в затылке.
Перед глазами возник стакан с дурно пахнущей жидкостью.
- Вот, держи. Не отворачивайся, нужно обязательно выпить лекарство. И не истязай себя, расскажешь, когда захочется.
Эммалиэ не стала говорить о заключении даганского доктора, регулярно приходившего для осмотров. И о том, как она замиранием сердца ожидала царственного вердикта от хваленого эскулапа.
- Не помрет. Выдюжит. Жить хочет, а это немаловажно, - сказал тот в пустоту. И не поймешь, то ли сам с собой общается, то ли утешает Эммалиэ. – Как выспится и проснется, проверьте хватательный рефлекс. Тогда уж точно пойдет на поправку. Пусть напьется вволю, организм обезвожен. Из-за контузии и сотрясения мозга возможны головокружения, задержка в осмыслении, заикание. Могут вознинуть дезориентация, заторможенность, головные боли. Готовьтесь к повышенной нервной возбудимости и перепадам настроения: к немотивированной агрессии, к апатии, к истерикам. Со временем симптомы пройдут. Рекомендую тяжести не поднимать, физические нагрузки организовать по минимуму, пока не зарастут трещины в ребрах. Препараты кальция и витамины пусть принимает регулярно.
Эммалиэ в присутствии даганского доктора держалась скованно, но внимала инструктажу с благодарным уважением, признав в бесстрастном флегматичном великане сведущий медицинский авторитет. Заметив Люню, он поманил девочку, и та доверчиво подошла, отлепившись от Эммалиэ. Доктор приподнял пальцем её подбородок, отвел головенку с куцыми косичками влево, вправо, нажал на ушные козелки, оттянул веки. Хмыкнул и, не сказав ни слова, ушел, чтобы больше не вернуться. Потому как тоже уехал в Даганнию.
В пределах квартиры Айями передвигалась черепахой, избегая резких движений. И с осторожностью поднималась с кровати или с табуретки, уравновешивая тяжесть тела рукой. Он и рада была бы бегать, но боль в грудине не отпускала, напоминая о себе при каждом удобном случае. Эммалиэ строго следила за тем, чтобы лечение не прерывалось, и больная послушно подчинялась, выполняя предписанные процедуры.