Раздался третий долгий гудок, вагон снова дернулся, и поезд, наконец, тронулся, постепенно набирая ход.
Вагон проехал мимо свежевырытой траншеи, уходящей прочь от железной дороги. Вкопанные в траншею столбы, окрашенные в желто-черный цвет, соединялись колючей проволокой, и полоса из разрисованных столбов уходила вдаль к горизонту. С левой стороны от траншеи ковырялся в глине трактор, выравнивая грунт, неподалеку возвышалась свежесрубленная дозорная вышка. Граница! – осенило Айями. Новая граница между Даганнией и… Риволией! Рядом судорожно вздохнула Эммалиэ, она тоже догадалась о назначении проволочной конструкции.
Не сразу улеглось волнение, не сразу успокоились нервы, и наступило затишье, навалилась апатия. Люнечка прописалась у своего нового приятеля и унесла туда куклу – для знакомства. Эммалиэ, раскрыв чемодан, аккуратно раскладывала вещи, разворошенные досмотрщиком. Задвинула сумку с продуктами под сиденье, взглянув искоса на Айями и поймав понимающий взгляд: перед отъездом из городка, несмотря на суматоху и спешку, Эммалиэ успела засунуть под обивку чемоданного днища риволийский стилет, и он благополучно пересек границу. Айями, устроившись у окна, смотрела за проплывающие за окном окрестности, по-прежнему безжизненные. Ни жилья, ни людей, лишь деревья, кустарники и трава. Когда-то эта территория принадлежала Амидарее, теперь это земли победителей.
Вспомнились некстати амидарейки с детьми, оставшиеся на перроне, их расстроенные лица, и среди них женщина в возрасте со строгим учительским лицом и с двумя мальчишками-погодками подросткового возраста. И Айями вдруг сказала то, что свербело в голове все эти дни, не сумев сразу оформиться в полноценную мысль:
- Кажется, я знаю, кто риволийский шпион.
Эммалиэ замерла, перестав перекладывать вещи. Оглянулась – не слышит ли кто. Не слышали и не слушали, потому как сиденья по соседству пустовали. А Айями продолжила:
- Я долго думала, почему она оставила меня в живых. И вас с Люней. Кроме нее никто не знал о том, что написано в агитке. А я показала ей.
- Постой, какая агитка? – Присела рядом Эммалиэ.
- Листовка, которую я взяла в кабинете… Веча, - сказала с запинкой Айями. – Там было написано, что даганны заключили соглашение с нашими союзниками и продали им нашу страну – с территориями, с людьми. Понимаете, продали нас как баранов! Как скот! - сказала с надрывом.
- Тише, тише. - Эммалиэ притянула её к себе, поглаживая по волосам как маленькую девочку.
- Это правда, даганны подтвердили, поставили плюсики на полях… - пояснила сбивчиво Айями. – В агитке был призыв к неравнодушным идти на восток, а не на север, как хотел Айрамир. И я решила отнести агитку, пока он не рванул из города. И показала агитку ей…
- Зачем?
- Она сказала, что нужны веские основания… И велела путать следы, не меньше часа.
- За час можно многое успеть сделать, - сказала Эммалиэ. – В том числе, донести даганнам.
- Она спросила, знаете ли вы об агитке, я сказала, что никто не знает, кроме меня, и это вас спасло. Она решила, что меня прикончат – если не свои, то даганны уж точно. В отряде тоже были ее люди, но Айрам их вычислил и убил одного из них. Второй – командир отряда, он и слушать меня не захотел и науськал мужчин на драку и на избиение. Меня бы зарезали там, если бы не Айрамир, и дело с концом.
- Тише, милая, - успокаивала Эммалиэ. - Дрожишь как осиновый лист, сейчас опять начнется приступ.
- Она решила подстраховаться и сдала отряд даганнам, и меня заодно. Не самолично, конечно, донесла, но вот как, не знаю. Мы должны были полечь там все до единого. А я выжила, вот напасть. Пока болела, даганны не пускали её ни ко мне, ни к раненым. И опять для неё неизвестность: кто из партизан выжил и расколется ли под пытками. А еще боялась, вдруг меня допросят, а я возьму и проболтаюсь обо всем, что знаю.
- Так вот почему приходила Оламка! Она через Оламку выведывала! Неудачный выбор, однако. Вдруг это Оламка с её подачи выдала отряд даганнам? Сообщила невзначай своему покровителю, и понеслось, - осенило Эммалиэ.
- И такое возможно. Она и после отъезда даганнов пришла лишь для того, чтобы удостовериться: вы ничего не знаете, а от меня уже не будет вреда, не сегодня-завтра вздернули бы на ближайшем суку и слушать бы не стали. Ну, а вы бы с Люнечкой остались… наверное... И обвинила меня в предательстве, чтобы отвести подозрения от себя.