- Конечно! Не сомневайтесь, - ответила Айями с жаром. - Знаем только я и Эммалиэ. И будем немы как рыбы.
Она и Айрамиру не поведала о неизвестном друге, организовавшем для парня встречу с партизанами. Врачевательница так и осталась безымянным посредником между Айрамиром и его боевым товарищем.
- Я знала, что тебе можно доверять. Не проболтаешься, - улыбнулась Зоимэль. - И соблюдай осторожность, особенно с покровителем. Он не выспрашивал невзначай, о чем судачат горожане? Обычно женщины охотно выкладывают, не придавая значения привычным вещам, а для даганна каждая мелочь имеет значение.
- Господин Веч, наоборот, избегает расспросов. Предпочитает рассказывать о своей стране. А недавно посоветовал уезжать в Даганнию и желательно бы до весны.
- А что случится весной? - нахмурилась врачевательница.
- Не знаю. Наверное, распутица, - хмыкнула Айями.
- Должно быть, - согласилась Зоимэль. - Даганны кичатся высоким уровнем медицины, в то время как их страна погрязла в бездорожье... Ну, вот и хорошо, что мы с тобой поговорили. А теперь пойду. В кои-то веки надо и дома появляться.
- Зачем она приходила? - полюбопытствовала Эммалиэ, когда врачевательница ушла, распрощавшись, и перед уходом щелкнула, шутя, Люнечку по носу.
- Дала рекомендации, чтобы легче переносить циклимы, - ответила Айями, умолчав о конфликте, произошедшем в больнице.
Авторитет Зоимэль незыблем. Во время войны и приоритеты были другими. Амидарейцы жили под лозунгом: "Всё для фронта, всё для победы!", и помощь раненым ставилась во главу угла. Куда там Айями со своим животом. И то хорошо, что ребенок выжил и не остался сиротой.
- Лучше бы дала рекомендации, как не понести, - проворчала соседка, а Айями подумала, что даганский доктор непременно доложит о результатах обследования господину подполковнику.
Вернулся.
А ведь говорил: "Не скоро уеду".
Но тогда он не знал, что полтора десятка фронтовых товарищей отправятся домой в деревянных ящиках, называемых гробами.
- У даганнов принято хоронить в земле и навещать могилы. Разговаривать с мертвыми и оставлять сладости и прочие мелочи, - объясняла Мариаль.
На обеде переводчицы уселись на подоконник и, уминая кашу из баночек, смотрели на построение солдат перед ратушей. Снег валил крупными хлопьями, скрывая лица военных за белой пеленой, однако же, Айями знала - интуитивно, наверное, - что офицер слева и есть господин подполковник.
- Не традиция, а дикость какая-то, - проворчала Риарили.
- Прах к праху, тлен к тлену, - сказала Мариаль. - Даганны следуют принципу: "на земле мы родились, в неё же и ляжем".
- Видимо, у них бескрайние поля, чтобы веками хоронить усопших, не притесняя живых, - хмыкнула Риарили.
- Даганния велика и необъятна, - пояснила Мариаль, и Айями поняла, что та ответила словами господина помощника.
Зато Амидарея вдоль и поперек вытоптана сотнями солдатских сапог. И целиком в кулаке у победителей.
Сегодня Айями не позвали на третий этаж. Ни на обеде, ни вечером.
Должно быть, даганны скорбят по убитым соплеменникам, и Веч тоже. В таком случае, не стоит попадаться ему на глаза. Потому что часть своей ненависти к враждебной стране господин подполковник перенесет на Айями. И пускай она не виновата в гибели товарищей Веча, национальности "амидарейка" достаточно, чтобы в черных глазах вспыхнуло пламя всепоглощающей ярости.
Нужно обождать. Любая боль притупляется со временем.
Прошел день, второй, третий. Уж неделя приблизилась к исходу, а В'Аррас не передавал записок с приглашением на обед. Или на ужин.
Но напрасно Айями вообразила, будто господин подполковник её избегает. Он привычно уезжал куда-то и возвращался, привычно делился новостями с сослуживцами в тесном кружке на площади. Привычно курил на крыльце ратуши. И смотрел на Айями, прищурившись. Не прожигал гневным взглядом и не поливал презрением, а словно бы приценивался. Изучал в разных ракурсах.
Поначалу Айями растерялась. Невнятно поздоровалась и, получив ответный кивок, прошмыгнула в фойе. А потом задумалась.
Наверное, единожды распознав притворство, господин подполковник теперь в каждом её движении усматривал лицемерие. В неуверенной улыбке, обращенной к нему, выискивал двуличие. В каждом произнесенном слове подозревал неискренность.
Внимательная Мариаль заметила, что Айями проводит обеденное время вместе с напарницами и за компанию шагает с работы до ближайшего перекрестка. И, сгорая от любопытства, подсунула записку тайком от Риарили.