- Пройдем через запасной вход. У меня есть ключ, - пояснил Веч, упреждая опасения мехрем. Ожидаемо, что она боится любопытных глаз. Хотя некому проявлять нездоровый интерес. Поломойки давно разошлись по домам, при входе дежурят караульные, но они предупреждены.
Мехрем с неохотой выбралась из машины. Настороженно поднялась по ступеням и вздрогнула, когда заскрипела дверь запасного входа. Прошла неслышной поступью по коридорам вслед за Вечем.
- Бывала здесь? - спросил он, пропуская в номер.
- Нет. Зачем? В гостинице жили приезжие.
Веч зажег светильник при входе. Повернул лампу вполоборота, чтобы свет не резал по глазам.
Мехрем осмотрелась, впрочем, без особого любопытства.
Убранство номеров осталось прежним. Сохранилось после амодаров. Задернутые шторы, застеленная кровать, шкаф. Туалет и ванная. Добротный ковер. Чисто, опрятно. Поломойки не зря получают доугэнские пайки.
Веч, прислонившись к косяку, наблюдал за мехрем.
Поначалу она не могла сообразить, зачем её привезли в гостиницу. Подошла к окну и выглянула на улицу, отодвинув штору. Потрогала покрывало на кровати. Посмотрела искоса на Веча и, как ему показалось, испуганно. Он молчал, амодарка тоже. Тишина давила, а слов не находилось.
Тут бы Вечу великодушно разъяснить, что каждая мехрем имеет право отказаться от покровителя, если тот не устраивает по каким-либо причинам. И когда это произойдет, он станет посмешищем во всех направлениях: не только в южном гарнизоне, но и в северном. И до Полиамских гор докатится молва о незадачливом эчире*, и доугэнцы будут отпускать шуточки по поводу его мужской несостоятельности.
А если мехрем, к тому ж, выберет другого покровителя, то Вечу не останется ничего иного как вызвать счастливчика на драку и победить. Хотя бы для того, чтобы сохранить остатки чести.
Но слова растерялись. Наверное, потому что, даже будучи в полушаге от провала, Веч вдруг заупрямился, не желая давать амодарке это знание. Поэтому и рта не открыл, поедая её глазами.
И судя по всему, красноречиво и недвусмысленно пялился. Закусив губу, мехрем начала раздеваться, и взгляд при этом стал затравленным, что ли. Аккуратно сложила пальто и повесила на спинку кресла. Разулась. Сняла одежду, белье. И осталась нагой посреди комнаты.
- Разве я велел раздеваться? - спросил Веч.
Её реакция ошеломила. Плечи амодарки сникли, она закрылась руками, взяла дрожащими пальцами платье. Опустилась на кровать, намереваясь одеться. И вдруг заплакала. Тихо всхлипывала, вздрагивая.
Веч и сам не понял, как очутился перед ней на корточках.
- Посмотри на меня.
Она замотала головой, отворачиваясь. И давилась слезами.
- Посмотри!
Не послушалась.
Пришлось развернуть её лицо, взяв за подбородок, но мехрем с внезапной решимостью отбросила руку Веча и опять отвернулась. На щеках пролегли дорожки слез.
- Ты боишься? Я выпил немного. Но клянусь, не трону тебя. Ответь!
Видимо, Веч повысил голос, требуя. Она вздрогнула всем телом и съёжилась.
И как прикажете на неё воздействовать? Рявкать чревато, командовать - тоже. Амодарка замкнется, и тогда пиши пропало. Все старания насмарку.
Покуда Веч, запаниковав, придумывал, как выбраться из тупика, мехрем заговорила. Тихо, со смирением и покорностью в голосе.
- В войну на станцию приходили санитарные поезда. Раненых перевозили в госпиталь, а мы отмывали вагоны перед отправкой на фронт. Однажды собрались сменой... как на фабрике работали, так и на станцию ходили... Раненых отправляли в город на грузовиках. У вагона сидел солдат на тележке. Без ног. Вот так отняли, - провела линию по бедрам. - Одна из женщин... Дарилея... подошла, думала, может, чем ему помочь. Уговаривала, убеждала. Они поспорили, и он ударил её по лицу. Наотмашь. Дарилея умерла мгновенно. Ударилась головой о рельс. Потом нам сказали, что этого солдата специально накачивали - то ли алкоголем, то ли лекарствами.
- Фантомные боли, - пробормотал Веч. - Ног нет, но кажется, будто они есть. И болят нестерпимо.
- Нельзя спорить с тем, кто... не в себе, - продолжила мехрем. - Лучше делать так, как он скажет. Я думала, ты... вы... привезли меня за этим...
Похоже, она снова собралась плакать.
Веч не позволил. Стёр слезы и провел пальцем по ее губам.
- Я разучился. Забыл. Совсем не помню. Покажи, как нужно.
- Что именно? - спросила она, не удержав всхлип.
- Поцелуй меня.
Мехрем замотала головой. И упорно отказывалась смотреть на Веча, предпочитая изучать рисунок на обоях.
- Поцелуй! - потребовал он.
Пожав плечами, она мазнула губами щеку.