Поначалу мехрем не могла поверить в перемены. Думала, Веч протрезвеет, и всё вернется на круги своя. Нерешительна была и пуглива. Шаг вперед, два назад. А потом осмелела. Но стеснялась страшно. Куталась то в простыню, то в покрывало. И смущалась наготы Веча. Направится в ванную, а он наступит на шлейф покрывала, заставляя обнажиться. Потому что нравилось смотреть, как мехрем расхаживает голышом.
Сейчас она дремала, утомившись после всплеска страсти. Русые волосы разметались на подушке, дыхание выровнялось, а румянец спал.
Птичка Веча.
Его птичка обожала нежиться в кровати и принимать ванну. Веч раздобыл через хороших знакомых душистое мыло, и теперь мехрем благоухала жасмином. Хотя старалась тратить бережно и не усердствовала, чтобы не привлекать ненужного внимания, а всё равно без толку. Для доугэнца и намек на аромат равносилен удару по обонянию.
Неожиданно для Веча мехрем с легкостью перешла на "ты", перестав путаться с выканьем. То, чего он добивался чуть ли не принуждением, получилось само собой.
А вот обращаться по имени начала не сразу. Пришлось приучать. И лучшим плацдармом для обучения оказалась постель.
- Первая, - командовал Веч, и мехрем послушно вывела на его груди букву "В". - Вторая... третья... Что получилось?
- Веч, - произнесла она с запинкой. - Веч из клана Снежных барсов.
- Нет. Название клана добавляют к имени в официальных случаях, - поправил он. - Повтори, что получилось.
Веч заставил озвучить свое имя несколько раз, прежде чем удовлетворился результатом.
- То-то же. Привыкай, - приказал и, сграбастав мехрем в объятия, начал целовать. Точнее, зацеловывать.
- Ай, щекотно, - засмеялась она, и Веч, замер, словно завороженный, вслушиваясь в мелодичный смех.
Но и он не сразу научился выговаривать непривычное женское имя.
Жмурился, изображая спящего, а мехрем осторожненько дула. То висок пощекочет дыханием, то ушную раковину, то над губой подует.
- Аама... - бормотал Веч сонно, словно ему докучало внимание. - Аама, - повторял резче, потому что она не унималась. - Аама!
Конечно же, строгость была притворной. Нельзя переступать черту в игре с мехрем, иначе та спрячется как устрица в створках раковины. Замкнется в себе, и ничем не выковыряешь наружу веселость и непринужденность. Поэтому за грозным окриком следовало опрокидывание на спину и ответное щекотание.
- Нужно полупить кое-кого ремешком за вредность, - грозил Веч. Глаза мехрем расширились потрясенно, но потом она поняла: это же шутка! - и залилась смехом.
Шутки шутками, а всё ж Веча задевало, что мехрем допускает мысль, будто он может поднять на неё руку.
У Веча начали обветриваться губы.
- Как дитё малое. Облизываешь, что ли, на морозе? - проворчал Оттин, выдав склянку с заживляющей мазью. - Сбавь обороты с куревом.
Веч не стал объяснять, что о сигаретах почти не вспоминает. Так, выкуривает две-три за день, и то лишь при обострении нетерпения, когда нечем убить время до вечера. А губы обветриваются с непривычки, потому что с недавних пор Веч целуется с мехрем, где ни попадя: и в кабинете, и в гостиничном номере, и в автомобиле. Причем усердно целует, чтобы начисто лишить её соображения.
Но об этом Веч умолчал. Зато спросил у Оттина: встречалось ли в его практике, чтобы амодарка в постели становилась вялой и сонной, словно из нее выжали все соки?
- Твоя, что ли? - уточнил Оттин. - Надеюсь, засыпает после, а не до.
Веч проигнорировал поддевку. Хотя бес разберет, то ли насмешничает Оттин, то ли серьезен.
- После, - ответил коротко.
- С таким явлением не сталкивался, - ответил Оттин, подумав. - Могу предположить, что апатия связана с особым строением нервной системы амодаров. Коли они могут помирать усилием воли, отчего бы не впадать в сон после кувырков в кровати. Нервы амодаров - что струны кумыза*. Натянуты до предела и сверхчувствительны. Поэтому амодарка ухайдокалась из-за твоих непомерных запросов и отключилась. Удивляюсь, почему не ходит нараскоряку.
Вот ехидна с бесстрастной рожей.
- Но случай нетривиальный. Не слыхал о таком, - признал Оттин.
Веч усмехнулся. Быть может, причина кроется в том, что его мехрем светится как огонек? Увидит Веча и вспыхивает как звездочка.
Он и на соплеменников посматривал снисходительно. Каково? Обзавидуйтесь.
А гарнизон вздохнул с облегчением: наконец-то у начальства наладилось с мехрем. Теперь начальству недосуг обходить казарму с инспекцией. Начальство не может дождаться завершения рабочего дня и торопится вызвать машину к крыльцу комендатуры. И засекает время: в распоряжении начальства - полтора часа в компании мехрем. Ужин на двоих теперь доставляют в гостиницу, а у шеф-повара появилась закладка в тетрадке с рецептами блюд. Так и называется: "предпочтения мехрем начальства".