Белка кивнула им. — Львиносвет и Шмель проводят вас до границы, — сказала она им.
Когда они направились к терновому туннелю, Воробей повернулся к целительской.
— Как Яролика? — спросила Белка, прежде чем уйти.
Воробей вздохнул. — Она ещё больна, — сказал он ей. — Но это ещё не зеленый кашель.
— Хорошо.
Когда она прыгнула обратно на Скалу, Воробей повернулся к Ночегриву. Его нос метнулся. — Ты ранен?
— Уже нет, — сказал ему Ночегрив. — Но меня укусили. Я как раз собирался увидеться с тобой.
— Что тебя укусило? — Воробей побрел к целительской. — Ты столкнулся с лисой?
Ночегрив присел рядом с ним. — Белка, — пробормотал он.
— Белка? — Воробей не удосужился понизить голос.
Взгляды скользнули по поляне и метнулись к Ночегриву. Смущенный он нырнул в целительскую.
Ольхогрив был внутри, клал свежий мох в гнездо Яролики, пока она рядом с ним ела мышь.
— Привет, Ночегрив, — мяукнул он.
Ночегрив сел посреди берлоги и протянул больную лапу. — Привет.
Воробей прошмыгнул к углублению с травами. — Его укусила… — мяукнул он Ольхогриву, фыркнув, — белка.
Яролика оторвалась от мышки. — Белка?
Ночегрив хмуро посмотрел на неё. — Знаешь, у добычи тоже есть зубы.
Яролика переглянулась с Ольхогривом.
— Наверное, — её усы весело дернулись, когда она вернулась к своей мышке.
Воробей принес пучок сухих листьев и бросил их рядом с Ночегривом. Он начал крошить их.
— Мы с тобой идем сегодня вечером на Лунное Озеро, — сказал он Ольхогриву.
Ольхогрив оторвался от своей работы. — Но ещё не половина луны.
— В племени Теней, Речном племени и племени Ветра тоже не хватает кошачьей мяты, — объяснил Воробей. — Когтезвезд хочет, чтобы целители обсудили, что делать.
— Что мы можем сделать? — мяукнул Ольхогрив. — Мы не можем наколдовать травы из Звёздного племени.
— Нет, — согласился Воробей, — но мы можем понять, насколько велика нехватка, — он лизнул смесь трав и стал её жевать.
Яролика съела свою мышь.
— Думаешь, в других племенах действительно не хватает кошачьей мяты? — её мяуканье всё ещё было хриплым, но она больше не кашляла.
Воробей был слишком занят травяным сбором, чтобы ответить, но Ольхогрив нахмурился.
— Ты хочешь сказать, что они лгали? — мяукнул он.
— Может быть, преувеличили, — мяукнула Яролика.
Ночегрив никогда не думал, что другие племена будут лгать о чем—то настолько серьезном. Но теперь, когда он подумал об этом, это казалось возможным. — Я понимаю, почему они могут захотеть оставить свою кошачью мяту при себе.
Ольхогрив хмыкнул.
— Они дураки, если так сделают.
Воробей наклонился и начал втирать смесь трав в рану Ночегрива. На мгновение он почувствовал жжение; затем боль стала ослабевать.
Ольхогрив продолжал. — Если зеленый кашель завладеет одним из племён, он распространится так далеко и так быстро, что с кошачьей мятой или без кошачьей мяты, каждое племя потеряет из—за него воинов.
Воробей сел. — Не могу представить, чтобы какой-нибудь целитель утаил кошачью мяту, — мяукнул он. — Но я бы не прочь поговорить с некоторыми предводителями, — мяукнул он, сердито махнув хвостом. — Воины думают когтями, а не головой, — он обнюхал рану Ночегрива. — Как рана?
— Уже лучше, — Ночегрив действительно почувствовал себя лучше.
— Хорошо, — Воробей смахнул остатки травы. — Приходи завтра, и я сделаю ещё одну припарку.
«Воины думают когтями, а не головой». Ночегрив должен был оскорбиться, но услышать, как Воробей жалуется на своих соплеменников, было облегчением. Целитель, похоже, понимал, что быть воином не значит быть правым. Он задавался вопросом, может ли Воробей понять, как ему сейчас плохо в Грозовом племени. Его собственная мать и сестра не хотели делить с ним добычу. Миртоцветик назвала его избалованным! А теперь Прыгун и Шелкоушка откровенно издевались над ним. Его мех зачесался от негодования.
— Думаешь, все воины думают когтями? — спросил он Воробья.
Воробей моргнул. — Ты должен знать. Ты делишь с ними берлогу, — мяукнул он. — Всё, что их волнует, — это доказать, какие они храбрые и сильные.
Ночегрив был рад, что целитель не мог его видеть, потому что немного испугался.
«Я воин. Это то, что Воробей думает обо мне?»
Слепой кот был не из тех, кто держит язык за зубами.
— Наверное, — пробормотал Ночегрив.
Яролика прыгнула обратно в свое гнездо. — Нет ничего плохого в желании быть смелым и сильным, — мяукнула она. — Ведь наша сила и отвага защищают племя.
— Конечно, — согласился Ночегрив. — Но быть воином значит больше, чем быть сильным и храбрым. Наверняка речь идет о том, что делает нас уникальными. Например, шкура не определяет, кто ты есть. Или твоё имя. Так почему же только твоя сила должна решать, насколько ты важен для племени?