- Zеis, com zu mir! - мужчина позвал пса, запропастившегося в окрестных кустах.
- Рома! - по-русски обратилась к нему Лиза, пытаясь унять волнение.
Мужчина не отреагировал, не обернулся. Девушка обратилась к нему громче, придав голосу твердой уверенности. Ей на мгновение показалось, что он вздрогнул, однако так и не взглянул в ее сторону, принялся подзывать пса мелодичным свистом. Тот не заставил себя ждать, правда, показался с другой, неожиданной стороны, помчался к хозяину, сбив зазевавшуюся Лизу с ног. В одну секунду она оказалась на газоне, растянулась на аккуратно подстриженной траве, а рядом с ней приплясывал коричнево-черный пес, пытающийся облизать лицо.
- Цейс, оставь девушку в покое!
Цейс послушался хозяина, отошел и присел в сторонке, склонив на бок голову, продолжая рассматривать людей любопытствующим взглядом. Мужчина опустился рядом с Лизой на колени, протянул ей руку, а девушка пыталась не вглядываться в знакомое до боли лицо, не показывать смятения. Изменился, но не постарел. Приобрел зрелый лоск. По-прежнему в каждом движении сквозила сила, решительность и неповторимая грациозность. В серо-синих глазах эмоции не читались, словно закрытые на замок в глубинах души.
- Извините нас, - идеальный немецкий без признака русского акцента, вежливый голос. Ни капли удивления во взгляде. Неужели обозналась, вновь погналась за иллюзией, спустила с цепи абсурдное желание увидеть любимого?
- Ничего страшного, - ответила Лиза, следя за реакцией собеседника. - Я в порядке.
Она сжала протянутую руку, поднялась с травы. Мужчина замешкался, по-прежнему сжимая ее ладонь, позволяя почувствовать удивительный комфорт, который Лиза испытывала лишь в объятиях сводного брата, будившего в ней неуместные и недопустимые чувства. Она постаралась унять желание вцепиться в руку, потребовать разговаривать с ней по-русски.
- Алекс, - представился он, понимая, что пауза затянулась, и они слишком пристально и внимательно рассматривают друг друга.
- Лиза, - девушка выдернула руку, развеяв магию, возникшую на мгновение между ней и Ромкой.
В том, что то он, у нее теперь не оставалось ни малейшего сомнения. Шрамы его лишь украсили, подчеркнули мужественную красоту волевого лица с хищным профилем и упрямым подбородком.
- Вы отлично говорите по-немецки, но я слышу славянский акцент. Полька?
- Русская.
- Вот как! Простите мою назойливость, Лиза. Надеюсь, мы с Цейсом прощены? - красивые губы растянулись в знакомой кривоватой усмешке.
Сердце дрогнуло, сладко защемило. Лиза вспомнила поцелуй, отдававший полынной горечью разлуки, дорожки слез, стертые этими губами, судорожно сглотнула комок, образовавшийся в горле.
- Конечно, Алекс. Надеюсь, вы не откажетесь составить мне компанию и выпить кофе? - любезная улыбка, светский тон.
- Что скажешь, Цейс? - игриво поинтересовался мужчина у пса, пританцовывающего на месте. Тот довольно гавкнул, подбежал к Лизе, вильнув хвостом. - А вы ему понравились.
Девушка почесала за ухом собаку, перевела взгляд на его владельца.
"Ромка, ну почему?! Это ведь ты, я вижу, знаю, ты! Зачем нужен дурацкий фарс? Где ты был десять лет? Почему спокойная Австрия, а не, предположим, Восток и лагеря боевиков? Если надо считать тебя мертвым ради работы, то это слишком жестоко. Мог бы сказать мне, я ведь никогда тебя не предавала, верила, ждала, делала лишь то, что ты от меня хотел!" - мысли роились назойливыми мухами, вопросы готовы сорваться лавиной.
Лиза мило улыбалась и пыталась завязать беседу, не отпускать от себя Алекса.
"Алекс. Надо привыкнуть, запомнить, не показывать, что узнала".
- Итак, Лиза, вы очень хорошо говорите по-немецки, - продолжил разговор мужчина, когда они направились в сторону небольшого уличного кафе, расположившегося на выходе из городского парка.
- Спасибо. На самом деле, я его никогда не любила, но в школе и университете пришлось учить. Теперь знания мне пригодились.
- Смелая девушка, готовая признаться, что не любит родной язык истинного австрийца. Русские все такие?
- Простите, не хотела обидеть.
Идя по дорожке, Лиза пыталась смотреть на Алекса, ловила привычные жесты, тихо умирала от желания броситься к нему на шею, прижаться всем телом, ощутить биение сильного сердца в груди, вновь задрожать от прикосновений. Запретные чувства, отправленные на задворки сердца, встрепенулись, запросились на свободу.
Между тем, Алекс следил за Цейсом, семенящим сбоку от хозяина. Складывалось ощущение, что мужчину заботит исключительно его пес, а с новой знакомой он общается из шаблонной вежливости, предписанной правилами хорошего тона.