Я мало что могу рассказать о брахманах или вайшьях, я буду говорить за себя. Итак, я родился кштарием, в семье раджпутов. Раджпутызначит «сыновья князей и воинов». У нас говорят, что раджпут поклоняется мечу, коню и солнцу и охотнее слушает военные песни, чем священные гимны брахманов. Мы ставим честь выше собственной жизни и благополучия наших семей. Нарушающий обычаи предков заслуживает того, чтобы гореть в аду. Карма предписывает кштариям участие в войнах. Наши предки были героями, таково наше наследие и наша дхарма.
– Дхарма? – Хелена выглядела растерянной.
Мохан Тайид рассмеялся.
– Дхарма – закон вселенной и основа всех вещей. Его выражением является космический порядок. Но для человека это, прежде всего, моральный закон, который велит следовать своей карме. Карма определяет судьбу каждого из нас, и сама, в свою очередь, определяется нашими действиями в этой жизни и в предыдущих. Восстающий против своей кармы проживает за жизнью жизнь, снова и снова рождаясь в колесе сансары. Принимающий же карму, напротив, ступает на тропу брахманов, на которой в конце концов достигает освобождения, или мокши. Само осознание своей кармы есть важнейшее условие освобождения. «Будь ты худший из грешников, – сказано в Ведах, – это знание, как плот, пронесет тебя сквозь поток жизни. Огонь мудрости и карму обращает в пепел».
У Хелены кружилась голова и пылали щеки. Все в ней восставало против только что услышанного и против судьбы, которая привела ее сюда. До сих пор столь успешно оттесняемая мысль о предопределенности, так часто сквозившая в речах Мохана, была неприятна Хелене, равно как и выпавший на ее долю жребий. Но чем больше хотела Хелена вернуться к своей прежней жизни, тем яснее осознавала она бесполезность бунта.
Хелена вскочила со стула и принялась бесцельно метаться по комнате, пока не остановилась перед бронзовой статуей, которая с первого взгляда ужаснула и одновременно очаровала ее. Это было изображение танцующей восьмирукой богини с выпученными глазами, высунутым языком и ожерельем из человеческих черепов на шее. В дрожащем свете свечей она казалась живой и производила жуткое впечатление. Тем не менее Хелена не могла оторвать от нее глаз.
– Кали – черная богиня, – услышала Хелена голос Мохана.
– Та, что дала название этому судну, – шепотом продолжила Хелена. – Богиня смерти и разрушения.
– Для многих – еще и мести, – добавил индус. – Она воюет на стороне Шивы и украшает себя черепами его врагов. Но она же – богиня возрождения, потому что побеждает демонов и возвращает в круг жизни совращенных ими людей.
Хелена повернулась к Мохану.
– Но разве месть не бунт против кармы? – спросила она.
– Нет, если карма состоит в мести, – отвечал Мохан. – Ведь только таким образом и может быть восстановлена дхарма. В «Бхагаватгите» – «Песне благословенного», важнейшем из наших священных текстов, принц Арджуна сомневается накануне великой битвы, однако Кришна, который участвует в ней под видом его возницы, в длинной беседе с Арджуной убеждает того сражаться. Не во имя славы или чести, но только потому, что так велит карма.
Мохан подошел к Хелене и, тронув ее за руку, показал в противоположный угол комнаты, где, скрытая в тени, но окруженная горящими свечами, стояла другая статуя, танцующего четырехрукого мужчины.
– Это Шива, супруг Кали – мужское начало мира, – пояснил он. – А Кали – черная сторона Шакти, женского начала. Шиваозначает «добрый», «милосердный», но, помимо прочего, это бог разрушения и освобождения. Он часто изображается в танце, топчущим ногами творение.
Хелена посмотрела на Мохана с недоумением.
– Какой же он после этого милосердный?
– Разрушая старое, он дает возможность появиться новому, и оно возникает силой создателя Брахмы. Шива – бог противоположностей, одновременно олицетворяющий аскетизм и плодородие, однако благодаря его противоречивости вращается колесо жизни. Без него – вечный покой, смерть.
– И вы поклоняетесь этому богу?
Хелену почему-то неприятно удивил ответ Мохана.
– Нет, – покачал головой индус. – Мой ишта, то есть мое божество – Вишну, так мне предписывает карма. Вишну – хранитель и защитник дхармы. Каждый раз, когда мировой порядок нарушается, он приходит на помощь. Тогда он принимает человеческое обличье, чтобы вывести людей на новую дорогу. Восьмой раз он воплощался в Кришну – героя многих легенд и сказаний. И в одной из них Кришна носит имя Мохан. – Тут он многозначительно рассмеялся. – Так замыкается круг: в честь него я был назван и ему должен посвятить жизнь.
– Хотела бы я знать, в чем моя карма, – пробормотала Хелена, словно не расслышав последних слов Мохана.
– Ваша карма в том, что вы здесь, – ответил он. – Это было неизбежно, и в этом есть смысл.
– Но какой? – вырвалось у Хелены, которая снова почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы. – Мне все это кажется бессмысленным.
Мохан посмотрел на нее с сочувствием.
– Вы боролись, как львица, и все оказалось напрасно, – ответил он. – Но я знаю, у вас есть причины находиться здесь. Нет ни единой жизни, ни единого существования, лишенного смысла. И кто это понимает, не тратит понапрасну слез. Поэтому мудрец не ведает скорби, как сказано в наших священных текстах.
– Но неужели вы никогда не восставали?
Мохан Тайид тихо, по-доброму рассмеялся.
– О да, еще как! Но что проку? Карма есть карма, и противостояние ей означает лишь страдания, в этой жизни и в последующих.
Хелена боролась с собой. Ей не хотелось сдаваться так просто, ее самолюбие было уязвлено. И в то же время она чувствовала свое поражение. Ведь, как ни старалась, она ничего не смогла изменить. И теперь, будучи замужем за чужим ей человеком, которого она плохо знала, направлялась в неведомую страну, которая должна была стать ее вторым домом, быть может, на всю оставшуюся жизнь.
Словно угадав ее мысли, Мохан нежно взял Хелену за руку.
– Но вы не одна. Я всегда с вами, что бы ни случилось.
Хелена проглотила слезы и повернулась к Мохану. Увидев, каким участием светятся его глаза, она как будто успокоилась и наконец кивнула.
От Мохана Тайида Хелена научилась не только изъясняться на хиндустани [3] . Он познакомил ее с многочисленными божествами индийского пантеона, их характерами и символикой, вошедшей в обычаи и быт местных народов, в их костюмы и ритуалы и богатый религиозными праздниками тринадцатимесячный лунный календарь. Мохан Тайид рассказывал Хелене историю этой страны и каждого ее региона в отдельности: о борьбе моголов и махараджи, о завоевании побережья французами и португальцами в семнадцатом столетии и, наконец, о вторжении британцев, которые, начав с Бенгалии, постепенно подчинили себе почти весь полуостров.
Порой вечерами Хелена и Джейсон с разинутыми ртами внимали рассказам Мохана о Раме и его прекрасной супруге, о Раване, князе демонов, похитившем Ситу, и освободившей ее божественной обезьяне Ханумане. О победе древнего героя Индры над великаном Вритрой, который хотел ввергнуть мир в пучину хаоса и беззакония; о хитрости божественного слона Ганеши, который, будучи тучным и малоподвижным, вступил в состязание со своим проворным братом Скандой – кто быстрее обежит вокруг всего мира. И пока братец погонял ездового павлина, Ганеша покружил вокруг своих родителей Шивы и Парвати и объявил себя победителем. И не без оснований: ведь Шива и Парвати и есть вся вселенная.
Потом Мохан поведал истории о самих Шиве и Парвати, о Кришне и воине Арджуне. Хелене, которую мало наставляли в христианской вере, эти истории казались хорошо знакомыми. Еще бы, ведь они напоминали ей греческие мифы, которые когда-то теплыми летними вечерами, под неумолчный стрекот цикад, в домике с пропахшими тимьяном и олеандром стенами рассказывал отец. Поэтому истории Мохана действовали на Хелену успокаивающе.