18
В отчаянной попытке остановить самолет пилот попытался повернуть вправо, даже рискуя перевернуть его, но сила инерции была настолько велика, что ему удалось лишь немного отклониться от траектории, которая вела их прямо к обрыву.
Со своего шаткого положения на правом крыле Райли видел, что падение со скалы неизбежно.
— Вот дерьмо, — пробормотал он про себя.
Они по-прежнему двигались слишком быстро, и он понимал, что падение на такой скорости в лучшем случае означает переломанные кости.
Но альтернатива была намного хуже.
Стоя на плоскости крыла, капитан «Пингаррона» до последнего момента надеялся на чудо, хотя и давал себе отчет в том, что этого не произойдет, и когда они доскользят до конца взлетной полосы, биплан продолжит свое самоубийственное движение в пустоту. Так что, стиснув зубы, он изо всех сил прыгнул в сторону.
Почти секунду, будучи в полете, он наблюдал, как самолет уносится прочь от него, но сила тяжести сделала свое дело, бросив его на каменную полосу, по которой он покатился как мяч в вихре боли и пыли в направлении к обрыву.
Он катился на протяжении дюжины метров, которые казались милями, получая удары по ребрам, ногам, голове, рукам и спине, пока наконец не остановился у самого края обрыва.
Уткнувшись лицом в сухую землю, со ртом, полным песка, задыхаясь, как будто он пробежал марафонскую дистанцию, Алекс открыл глаза и обнаружил, что все еще жив. Ошеломленный, он с недоверием поднял голову и огляделся.
Сквозь густую желтоватую пыль Райли увидел облака в небе, синее море на горизонте и белую пену, мерцающую на гребнях волн.
Но самолета не было.
Затем он услышал, как рядом с ним остановилась машина, как хлопнула пара дверей, и громкий голос Джека назвал его имя.
— Capitaine! — воскликнула Жюли, подбегая к нему.
Вся команда окружила его и помогла ему встать. Он выплюнул грязь изо рта.
— Как ты себя чувствуешь? — озабоченно спросил галисиец, кладя ему руку на плечо.
— Так, как будто я только что выпрыгнул из движущегося самолета, — рявкнул Райли, вытирая губы тыльной стороной ладони.
— И ничего не сломано? — недоверчиво спросил Сезар, склонившись перед ним с плоскогубцами.
После того, как механик перерезал цепь от наручников, Алекс медленно выпрямился и начал ощущать свое тело, пока не почувствовал острый укол в ребро с левой стороны. В остальном прыжок сошел ему с рук.
— Ecce Homo[31], — сказал Джек, покачав головой. — Тебя надо отвезти в больницу.
Райли уставился на себя, покрытого желтой пылью, с множеством порезов, синяков и царапин, из которых вытекали крошечные полоски крови.
— Подождите, — внезапно произнес он, оглядываясь по сторонам. — Самолет?..
Марович усмехнулся и указал на утес:
— Внизу.
Неуверенным шагом Райли подошел к краю, опасаясь увидеть то, что случилось с самолетом. Он представил, как аппарат разбивается о камни и разбрасывает вокруг изуродованные тела людей. Он чуть не споткнулся, поняв, что одно из этих тел будет принадлежать Ноэми.
— Алекс… — шепнул Джек, кинувшись поддержать его.
— Я в порядке, — ответил Райли, отстранив руку друга, и посмотрел вниз.
Ему потребовалось несколько секунд, чтобы осознать то, что он увидел под ногами. Затем он повернулся к остальным и с выпученными глазами воскликнул:
— Найдите какой-нибудь конец! Быстро!
Капитан «Пингаррона» спускался вниз, хватаясь ушибленными пальцами за малейшие выступы песчаниковой стены утеса и нащупывая носками своих ботинок впадины и выступающие камни.
— Не глупи, — повторил Джек. — Ты не в том состоянии, чтобы сделать это. Позволь мне спуститься. Пожалуйста.
Алекс взглянул на пухлую фигуру галисийца, закрывавшую солнце, как бы создавая затмение.
— Ты нужен мне там, наверху, — солгал Райли, чтобы не дать понять своему обидчивому другу, что он далеко не уедет с таким животом.
— Ну так пусть Марович спускается, — предложил Джек.
Югослав поднял руки и, отступив на шаг, возразил:
— Niet, — нахмурился он. — Мне за это не платят.
Джек неодобрительно покачал головой в ответ на оправдание четника, но Алекс не обратил внимания. По сути, тот был прав. Ему также не платили за то, чтобы он рисковал своей жизнью, пытаясь спасти тех, кто хотел убить его всего несколько минут назад. То, что он делал, было бессмысленно, но он знал, что, если не попытается, то не сможет себя простить. Его список людей, за гибель которых он считал себя ответственным, и без того был уже слишком велик.