- Это значит “дверь там”, Дарис, - Айнон с сомнением оглядел бутерброды и отодвинул тарелку от себя - есть расхотелось. Вместо этого он впился в Птица недовольным взглядом.
- И как только эльф терпит твой мерзкий характер? - Пересмешник притворно сочувственно вздохнул, из-за капюшона видно не было, но мужчина был уверен - Птиц закатил глаза.
Айнон недобро усмехнулся и молниеносно метнулся вперед, мстительно пиная ножку стула, который тут же упал спинкой назад, вместе с телом на нем.
- Что ты там про мой мерзкий характер говорил? - он вскинул брови и навис над кряхтящим Дарисом, преувеличенно неловко пытающимся выбраться из стула.
- Говорю, можешь не запираться, Ворон, - Дарис удовлетворенно хмыкнул и отряхнул одежду. - Идиотов, которые сюда сунутся, мне совсем не жаль, могу даже парочку специально прислать. Украсишь ими стены.
Айнон фыркнул, представив себе это украшение. Пару таких он самолично выкинул по приезду.
- К твоему сведению, взрослый ворон может раздробить тебе пальцы, выклевать глаза и раздолбить череп, рискнешь?
- Я тебе подарок принес, теперь не знаю, отдавать ли, - с притворным сожалением откликнулся Пересмешник.
- Этот подарок стоил мне трехсот золотых, - Айнон требовательно протянул руку и вопросительно вскинул бровь. - Так и быть, глаза выклевывать не буду.
- Ты сегодня так щедр, что мне уже страшно, - Дарис все же протянул ему запечатанный сургучом свиток, на котором стояла печать гильдии воров. И Айнон нетерпеливо вырвал его из рук, впиваясь в печать взглядом.
- Вали уже.
Пересмешник хмыкнул и уже привычно, не прощаясь, растворился в ближайшей тени. А Айнон нервно покрутил послание в руках. Ему до дрожи хотелось знать, что они нашли, и в тоже время возможные известия его пугали. Смерть или спасение в одном коротком сообщении. Со вздохом он опустил руку и направился к себе в комнату. Там он спрятал свиток в стол и начал одеваться. Послание он прочтет позже, никуда оно не убежит, а сейчас ему стоит настроиться на кое-что другое. Раз уж он решился, то стоит подобрать улыбку поприветливей, смех подружелюбней, и взгляд посмирней.
Айнон насвистывал простой мотивчик, надевая боевую мантию. Называлось это не так, хотя и выглядело именно как мантия. Длинная, до пола, она имела три разреза от бедра, а вышитый с внутренней стороны рунный узор давал защиту от слабой магии, лучше всего противостоя замораживающим, ошеломляющим и тормозящим заклятиям. Под нее он надел высокие сапоги и кожаные штаны. Поверх лег плотный кожаный нагрудник с металлическими вставками. От меча не спасет, а вот нож, может, и соскользнет. В поясную сумку привычно легли лечебные зелья и пара оружейных ядов и противоядий. Лезвие на предплечья, два за голенища сапог, два в особых креплениях на спине рукоятью вниз, два коротких клинка в набедренных ножнах. А поверх этого арсенала - простой дорожный плащ.
Десять минут спустя он уже легкомысленно покачивал в ладони метательный нож, стоя посреди холла и дожидаясь Фенриса, развлекая себя тем, что подкидывал нож в воздух и ловил за лезвие двумя пальцами. Эльф появился через три минуты, вышел из спальни и неторопливо стал спускаться по широкой лестнице, но, заметив Айнона в полном “облачении” у самого выхода, замер и изумленно изогнул брови. Ну да, последние две недели они сталкивались исключительно по вечерам. Да и свою странную черную одежду Айнон одевал редко, разве что на “работу”.
- Как думаешь, птичка твоя сильно будет удивлена моему появлению? - мужчина небрежно спрятал нож за голенище сапога и тут же пояснил. - С вами хочу. Ты меня заинтриговал, - он весело ухмыльнулся.
- После Одержимого? - Фенрис изобразил задумчивость. - Вряд ли.
- У тебя какая-то нездоровая им увлеченность, не находишь?
- Он опасен!
- Все маги опасны! - Айнон еле сдержал желание закатить глаза.
Этот разговор у них в разных вариациях повторялся не один раз. И каждый раз Фенрису не надоедал. Зато Айнона уже тошнило. Он бы предпочел просто всех магов вырезать, а не обсуждать степень их опасности. В конце концов, именно они привели демонов в этот мир, породили скверну и создали рабство. Даже если впоследствии поработили их самих, это был заслуженный итог.
- Я знал, что ты поймешь, - Волчок выглядел удовлетворенным, и Айнон тихо фыркнул.
Фенриса было нелегко разговорить, он становился откровенным лишь когда сердился, в остальных случаях оставался подчеркнуто вежлив и сдержан, боясь обидеть собеседника. Это в том случае, если собеседник ему нравился, в противном - можно было и головы лишиться. Все же прошлое оставило свой отпечаток, и он не знал, как заводить друзей и что значит быть другом, что допустимо и что нет. Так что даже с ним, боясь случайно разрушить легкую, дружескую атмосферу, царившую между ними, он был аккуратен в выборе слов. Хотя мог бы и не стараться, Айнон прекрасно понимал, что с ним творится, когда-то и он был таким.
Обычно все их разговоры состояли из двух-трех фраз и тишины. Мужчину это, к счастью, совсем не напрягало, его хозяин так же не был любителем поболтать. Так что мирная тишина его вполне устраивала - как ни крути, они оба были рабами, и молчание было более привычным состоянием. А характер и намерения другого можно и без слов понять. Вон в Гильдии, если в тарелке нет яда - все отлично, если есть - значит, кто-то хочет поговорить.
Так что даже сам Айнон спустя столько времени на свободе умел только хорошо язвить, ранить словами было куда как проще. Он тоже так и не научился отличать врагов. А в друзьях или сочувствующих он и вовсе не нуждался. С жалостью к себе он и сам отлично справлялся, а роль друга хорошо отыгрывал и Пересмешник. Разве что Фенрис имел для него какую-то важность, но и угодить ему было гораздо легче остальных. К тому же у них было много общего, и не только рабство и нелюбовь к магии. А раз за те две недели, что они жили в одном доме, никто никого еще не убил, значит, все идет как надо.
Беспокоило Айнона только одно: что у них за отношения? Фенрис снова выглядел неприступно-мрачным, и не скажешь, что позавчера он буквально порвал на нем рубашку, а синяки с плеч вообще сойдут не скоро. Не говоря уже, что прокушенная губа Айнона выглядела так, будто позавчера они устроили мордобой, а не… Спрашивать, конечно же, бесполезно, скорее всего, он вообще не готов это обсуждать. Не говоря уже, что Фенрис вряд ли и сам понимает, что с ним происходит и что он чувствует. Остается только принять правила игры и ждать, когда эльфа посетит понимание.
Они вышли из дома и направились в Нижний город. В комфортном молчании, изредка разбавляемом резкими комментариями Фенриса о жителях Киркволла, они быстро добрались до “Висельника”, где уже толпилась веселая компания во главе с незабвенной Хоук, информация о которой частенько проскальзывала даже в Антиве, не говоря уже о киркволльском крыле Гильдии. Айнон усмехнулся и плавно переместился за левое плечо Фенриса, привычно цепляя на лицо дружескую улыбку. Если Волчок и заметил его маневры, то виду не подал. Губу он, к счастью, залечил зельем чуть раньше, от его улыбки и так частенько шарахались и без лихого бандитского вида…
- Хм, Фенрис, я чего-то не знаю? - Мариан Хоук вопросительно изогнула брови, вежливо улыбаясь невозмутимому Айнону и окидывая его цепким взглядом.
Цену она, что ли, определяет? Мужчина с трудом сдержал желание вздрогнуть и предложить ей посмотреть зубы, как делали это магистры на рынках рабов в Сегероне и Минратосе. Холодный, пронзительный взгляд будто пытался просветить его магией. Вместо этого он еще дружелюбней улыбнулся и шагнул вперед, избавляя Фенриса от неудобных объяснений.
- Полагаю, леди, рецепт “Слезы Андрасте” вы точно не знаете, - тут он небрежно махнул в сторону Фенриса. - И цвет его белья, конечно.
- Эй! - эльф возмущенно вскинулся.
В другое время Айнон с удовольствием поразгадывал бы, чего на его лице больше: смущения или возмущения. Вот только сейчас было не место. Глупая шутка прекрасно покажет истинное отношение каждого. Он цепко впился взглядом в их лица, отслеживая даже малейшие изменения. Хоук выглядела возмущенной, потрепанный мужчина и женщина в доспехах рядом - потрясенно, эльфийка невозмутимо рассматривала облака, гном душил улыбку. Стоящая возле гнома пиратка звонко рассмеялась.